— Понял. — Ладыжников кивнул. — Спасибо, что сказал. Думаю, аппарат у них будет через несколько дней. Жень, ты обращайся, если что нужно, тем более мы же не чужие люди. Ирина хотела завтра к тебе заехать, повидаться… А насчет Вики — просто имей в виду, я всегда помогу.
— Спасибо, Николай Андреевич. За все.
Ладыжников хлопнул Назарова по плечу и открыл дверь, столкнувшись на пороге с худым очкариком. Тот, завидев гостя, отскочил назад, словно узрел привидение, но Ладыжников прошел мимо, игнорируя его полные стеклянного ужаса глаза и лицо, искривленное в какой-то почтительно-перепуганной ухмылке. Назаров поморщился, сам он был напрочь лишен какого бы то ни было чинопочитания, и когда видел подобную готовность к унижению в других, всегда ощущал стыд за этого человека.
— Вызывали, Евгений Александрович?
Зайковский уже опомнился и деловито заглядывал в кабинет. Высокий и тощий, весь какой-то нескладный, и до сего дня он Назарову просто не нравился — еще и оттого, возможно, что он испытывал отвращение к таким вот подчеркнуто некрасивым людям. Назаров понимал, что это неправильно, и тем не менее ничего не мог с собой поделать, дурнушки обоих полов вызывали в нем подсознательное отторжение.
А теперь Назаров понимал, что нужно быть очень осторожным — парень неглупый и напрочь лишен любых нравственных ориентиров.
— Сядь. — Назаров бросил перед журналистом страницы со статьей. — Это что такое?
— Это джекпот, Евгений Александрович! Я знал, что вам понравится. — Зайковский подскочил и взмахнул руками. — Я ее чисто случайно увидел, сразу и не узнал. Но у меня профессиональная память. И я проследил, несколько дней следил, у меня и фотографии есть. Это же бомба, понимаете? Номер нарасхват пойдет, мы же…
— Ты или дурак, или меня таким считаешь. — Назаров холодно окинул парня взглядом, и тот словно уменьшился в размерах. — Сядь и слушай.
— Да я что, Евгений Александрович, я же… Да что такое происходит?!
— Происходит то, что ты сейчас отдашь мне все материалы, которые нарыл, — все, и карту памяти, и прочее. И забудешь, что вообще была такая статья. И такая женщина.
— Да почему?!
— А ты не думал, почему ей за убийство дали всего семь лет? — Назаров смотрел на парня в упор, не мигая. — И почему из семи она отсидела всего три года, в колонии с практически санаторным режимом? Или ты не в курсе, кто ее прикрыл тогда — и прикрывает сейчас, и почему? Ты что, смерти моей захотел, и сам смерти ищешь?
— Да я… О господи, неужели это… Это он из-за нее приходил?!
— Молчи и не дыши. — Назаров прищурился. — Кому ты сказал о своей статье?