— Сережа, к ней все равно не пускают…
— Почему?
— Потому что она в реанимации, а туда нельзя.
— Почему в реанимации? Что с ней?
— Врач говорит, что это не опасно.
— Тогда почему она в реанимации?
— Потому что у нее был инфаркт. Так полагается.
— Тогда зачем ты туда поедешь?
— Чтобы узнать, как она и не нужны ли какие-нибудь лекарства.
— А деньги?
— Я заняла немного у тети Люды. Сережа, мы сейчас не будем говорить о деньгах. Мы должны решить с тобой гораздо более важные вещи.
— Какие?
— Например, могу ли я тебя оставить одного? Или попросить тетю Люду, чтобы она посидела с тобой? Я скажу ей, что ты заболел.
— Зачем?
— Чтобы ты не оставался один.
— Я останусь без всякой тети Люды.
— С тобой ничего не случится?
— Что со мной может случиться?
— Ты забыл, как тебе было плохо?
— Не забыл. Но сейчас этого нет, не бойся.
— Ты уверен?
— Уверен. Поезжай.
— Я думаю, что скоро вернусь, и мы сходим к Аркадию Николаевичу.
— К какому еще Аркадию Николаевичу?
— Это врач, который вчера у тебя был. Он тебе понравился?
— Не знаю. Зачем?
— Это же он тебе помог. И еще поможет.
— Мне больше ничего не нужно. Я не пойду.
— Что значит — не нужно?
— Это значит, что я больше не буду… колоться.
Наташа замерла.
— Сережа, разве ты можешь это знать? Я хочу сказать, разве ты можешь ручаться?
"Господи, помоги моему мальчику! Помоги маме и моему мальчику, пожалуйста, Господи…"
Сережа опустил голову и тихо сказал:
— Могу.
Наташа уткнулась лбом к нему в плечо и всхлипнула.
— Мам, не плачь. Пожалуйста, не плачь. Лучше поезжай скорей к бабушке.
— Да. Да. — Она старалась сдержать слезы. — Сережа, ты возьми там что-нибудь поесть, потом я приготовлю обед.
— Не волнуйся, я не хочу. А если захочу, что-нибудь найду.
— И еще: ты меня, пожалуйста, прости, но мне придется тебя запереть.
— Зачем? Я никуда не денусь.
— Сережа, пожалуйста, так мне будет спокойней.
Сереже не очень нравилась перспектива сидеть взаперти, но, с другой стороны, его это избавляло, по крайней мере, на какое-то время, от необходимости решать свои проблемы. Да и в школу, если он будет заперт, идти ему явно не придется. И долги отдавать тоже. Так что, если матери так легче, пусть запирает. Он подождал, пока она ушла, и, взяв с полки томик Селинджера, лег на кушетку.
С Зинаидой Федоровной все обстояло не так хорошо, как пытался представить дежурный врач, Владимир Георгиевич, который не любил, когда в коридоре его ждали родственники больных со своими вопросами и беспокойствами. Он знал, что у больной Лиевиной 3. Ф., 65 лет, доставленной в реанимационное отделение 2-й кардиологии в карете "скорой помощи" сегодня ночью, был инфаркт задней стенки, что у нее сильная аритмия и находиться в реанимации ей придется не меньше недели, а дочери ее, которая полночи просидела в коридоре на стуле и утром примчалась в больницу ни свет ни заря, придется покупать дорогие лекарства, потому что в больнице их нет, и, возможно, придется даже ухаживать за матерью или платить большие деньги сестрам, которых в отделении не хватало и они очень хорошо знали себе цену. Впрочем, думал он, глядя на Наташу, эта будет ухаживать сама, днями и ночами, и будет смотреть на него вот так, умоляющими глазами, и матери ее не придется лежать одной, всеми забытой, как лежат здесь многие старухи…