Посторонний тихонько хмыкнул и занялся нотами, делая вид, что полностью сосредоточен на них. Разумеется, с первого раза сыграть мудреную мелодию не вышло.
— Сколько будут ещё длиться твои экзамены? — полюбопытствовала Илана.
— Предлагаю закрыть и эту тему, — прямо, безо всяких намеков сказала Хемена. — Мне хватает напряженности со всеми экзаменами, а на наших вечерах не говорят о делах и беспокойных вещах. Лучше ты что-нибудь расскажи, Эви. Как там твои обязанности? Почему ты на целый месяц забросил наши вечера?
Эвальд развел руками:
— Обязанностей мало, но занятости хватает. И не только у меня.
— Ага, хватает, — хихикнув, вступила Илана. — Ты занимаешься тем, что присматриваешь за двумя Академиями, где учатся твои сестры, и только самостоятельность Адилунд не позволяет тебе влезать в дела Центра Одаренных.
— Да даже не в том дело, — тон Эвальда оставался таким же веселым. — Просто Центр Одаренных есть Центр Одаренных, у них свои законы. Не так ли, Хор?
Тот умудрился попасть в ноты одновременно с ответом:
— Именно, но законы могут меняться.
— И вы считаете себя тем человеком, который способен их поменять? — моментально произнес Эвальд.
Хор кивнул, ничего не сказав, и минорным аккордом завершил сыгранный аккомпанемент. А затем вежливо улыбнулся:
— Начали?
Эвальд серьезно кивнул. Пальцы Хора легонько двинулись по клавишам, рождая немного грустный мотив песни о любви, а в музыку вплетались строгие слова:
Да, я давно позабыл слово «честность»,
Впрочем, я честным и раньше не был.
Слава, богатство, почет и известность,
В каждой улыбке — свой скрытый посыл.
Я — это книга. Я — буквы и точки.
Ты прочтешь то лишь, что должен прочесть.
Жестами, взглядом пишу эти строчки:
Вызов, угрозу иль добрую весть.
Мертвенно сдержан; не подозревайте:
Чист, как поля моей книги чисты.
Черным по белому все: прочитайте,
Если вам пальцы не режут листы.
Точки и буквы — фантомы и маски,
Шорох страниц — новый текст каждый миг.
Ночью, во сне, голос мамы без ласки
Спросит сурово: «Чего ты достиг?»
Нет, я не сказка: роман. Или драма.
Суть всю раскрою, когда придет срок.
Я совершил очень многое, мама.
Но я молчу. Ты — читай между строк.
Песня стихла, и некоторое время они все ничего не говорили. Лицо Эвальда было задумчивым, привычных оживляющих атмосферу фраз он не произносил, потому-то и продолжалась тишина. Сестры не отрывали взгляда от неподвижного брата, Хемена хмурилась, прищуренный глаз Иланы совершенно не сочетался с проникнутым внезапной серьезностью выражением лица, а Хор понимал, что если кто и имеет право нарушить молчание, то только не он. Но пауза затягивалась.