Она внезапно вздрогнула и истерически рассмеялась.
— О да, да-а-а, — еле выговорила Хемена сквозь смех, — они позаботятся, клянусь, позаботятся!
— Что с тобой? — тихо спросил Раль.
— Со мной моя жизнь, — резко ответила её названая сестра, перестав смеяться. — И вам туда лезть необязательно.
***
Вся история оставила ещё больший неприятный осадок, чем то, что случилось с Синди. Да, никто, к счастью, не погиб, однако таинственный Кей существовал, не был призраком, порожденным подозрительностью. И он уже убил кого-то до Синди. Помог умереть двум могущественным людям, выше которых стояли только Эссентессеры.
Раль ощущала, что все глубже и глубже опускается туда, откуда сложно выбраться и где неприятно находиться. Она мало чем помогла Трэйглу, только показала половине столицы, что дело серьезное, и ещё подвергла опасности себя и Хора. “Я вас запомнил”, - отчетливо слышались в воспоминаниях слова непонятного Кея, и в них выражалась явная угроза двум людям, забравшимся туда, где их не ждали. Кто знает, может, таинственный убийца уже уготовал Хору и ей ту же судьбу, что и несчастной Синди да двум политическим деятелям Объединенного Мира. От этого бросало в дрожь.
Кей имел большую, просто огромную магическую силу, явно превышавшую резерв двух людей из Центра Одаренных и даже резерв Хемены. Хемена… Утерянная сестра, отгороженная стеной под названием государственная система. Три года назад Раль заставила себя разорвать все связи с людьми по фамилии Мистераль: того требовал “отец”, названый родитель, повелитель экономики Грозового Мира, Рондер Мистераль, и она не могла не подчиниться. Сохранилась лишь связь с мамой. Этого их лишить не смогли, но обучение в Центре не позволяло часто видеться с человеком, безвыездно живущим в Крылатом Мире.
Хемена… Её Раль совсем не ожидала увидеть сейчас, её Раль совсем не хотела видеть. Напоминание о безмятежной жизни возле названых сестер, с волшебным ощущением магии внутри себя и радостью от каждого нового дня. Хемена тоже не жила счастливо: это стало ясно по вырвавшимся у неё истерическим словам. Раль чувствовала жалость к ней и к себе, и это делало ещё более мрачной всю картину нынешнего положения.
Удивила и другая вещь. Хор стал гостем на развлекательном вечере Эвальда Мистераля, не сказав ничего об этом ей, и его на этом вечере определенно ждали. Когда они вышли из больницы на улицу, встретившую их резким ветром, Раль не смогла не задать вопрос:
— Ты ходишь к Эвальду?
Хор кивнул, ничем не выказав беспокойства.
— И сколько уже? — в голосе Раль явственно зазвучал укор.