Кроме Эвальда и Иланы в квартире оказался ещё один человек, белокурый юноша с медленной речью и восторженными глазами. Замкнуто-суровая, ещё более молчаливая, чем вчера, Хемена гостя явно не привлекала, поэтому рядом с ней присел Хор, позволяя юноше обихаживать юную художницу. Эвальд, болтая обо всем, переходил от одной пары к другой.
Мечтательного блондинчика звали Алексис, и он представился ни много ни мало поэтом, одним из тех, чьи стихи публиковались на страницах литературных журналов, а порой даже исполнялись Эвальдом Мистералем в качестве песен на вечерах. Последний пообещал и сегодня спеть что-нибудь из творений гостя, но попозже, объяснив это тем, что ноты сложнее “Голубых ворот” и “Желанной”. Хор возражать не стал, помня, как озадачили его аккомпанементы к предыдущим двум песням. Лишь сказал с легкой улыбкой:
— Вам следовало бы заранее предупреждать меня о том, что именно собираетесь исполнять, потому что без подготовки мне сложно.
— В следующих раз обязательно постараюсь, но, увы, — Эвальд развел руками, — очень часто я сам не представляю, что именно буду петь.
— Тогда дайте мне все ваши ноты, и я их потихоньку выучу, — предложил Хор, запоздало вспоминая, что в общежитии Центра Одаренных рояля не предусмотрено.
— Это все слишком сложно, — рассмеялась Илана. — Давайте вы будете репетировать здесь, так гораздо интереснее.
— Интереснее вам — слушать мои мучения, — улыбнулся Хор. — А я, может, страдаю, когда меня внимательно слушают во время репетирования.
— Я в вас верю, вы справитесь со всеми моими нотами, — весело сказал Эвальд.
Беззаботная беседа продолжалась. Обсудили последние новости, в том числе и то, что случилось в часозвоне, Хор сказал несколько ничего не значащих слов об этом и ловко перевел тему на творческие успехи Алексиса и Иланы. В тематике они спелись: один писал о природе и любви, другая рисовала природу и романтические сцены. Комплиментов от юного поэта стало ещё больше, а Эвальд заметил на ухо Хору:
— Похоже, намечается свадьба, и Рэру это не понравится.
— Рэру? — неслышным шепотом переспросил Хор.
— Сиятельному Рондеру Мистералю, — тихонько фыркнул Эвальд.
— А почему Рэр?
— Не знаю, — пожал плечами наследник Мистералей. — Возможно, потому, что никто другой его так не называет.
Кажется, он не считал, что для действия необходима строгая причина.
Разговор свободно порхал от одной темы к другой, сопровождаемый улыбкой Эвальда, смехом Иланы и радостным взглядом Алексиса. Хор и Хемена говорили не столь оживленно, как остальное трио, но вполне вписывались в непринужденную атмосферу этого вечера.