— Я оправдал ваши ожидания, — Хор присел на соседний стул. — Можете радоваться, Хемин сохранит более-менее стабильную жизнь. Чего нельзя сказать обо мне, — аккуратно передразнил он собеседника. — Вы говорили, что Эссентессером быть прекрасно: что ж, посмотрим, через пару месяцев я смогу точно узнать, каково это.
— Так вас совершенно не радует ваше назначение? — удивился Эвальд. Кажется, он действительно не понимал, как можно не видеть великое благо в ношении фамилии правителей.
— Меня оно обрадует только тогда, когда я продержусь с ним полгода и при том ни я, ни оно от этого не пострадают, — ровным тоном произнес он. — Мальс Эссентессер… Это может плохо сочетаться, но чего уж загадывать. Увидим.
— Увидим, — кивнул Эвальд. — Мне кажется, что вы недолюбливаете саму систему фамилий и их распределения.
— Именно так, — тон Хора стал даже слишком спокойным. — У меня есть причины её не любить и считать, что без неё было бы лучше.
— Без нее было бы точно так же, — грустно улыбнулся Эвальд. — Несправедливость, неточность, недочеты — это сопровождает людей всегда, какие бы гении ими ни правили.
Хор промолчал, с интересом наблюдая за приоткрывшейся на миг серьезной стороной этого человека, которая проявилась и после исполнения той грустной песни. Нет, Эвальда Мистераля он не мог назвать ветреным везунчиком, откладывающим в сторону серьезность жизни.
В дверь постучали.
— У нас уже все готово, — объявила с улыбкой Хемена. — Совместное вдохновение творит чудеса, а вам придется сейчас петь. — Она бросила взгляд на мольберт. — Опять за свое взялся — и опять скрытничаешь? Что ж, я вижу, что столица тебя не поменяла. Идем. Знаешь, Хор, — обратилась она уже к гостю, — Эви в Грозовом Мире постоянно творил подобную красоту, изображая окружающих людей в одному ему понятном ключе. Силуэты и россыпи цветов — никакой конкретики, одна только абстракция.
— Это был мой портрет, — усмехнулся Хор.
— Тогда поздравляю тебя с тем, что ты сам его испортил, — пожала плечами Хемена.
Они втроем вышли к довольным Илане и Алексису, хотя последний, кажется, стеснялся ещё больше, чем раньше. Они ещё немного поспорили, кто первый представит свое творение, и в итоге начала Илана, продемонстрировав всем изящный угольный набросок женской фигуры, рождавшейся из струй водопада. Следующим выступил Алексис.
Там, где струи воды так шумны, так дерзки,
Родилась из их брызг дева бурной реки,
Дочь божественной силы, волшебной руки,
Что в тиши совершенства творила мазки.
Мне увидеть её красоту довелось:
Чудо-платье из волн и разливы волос,