Физиономия Ивана при этом ничего не выражала, кроме равнодушного ожидания. Он даже зевнул разок. А затем еще и, сытно икнув, цыкнул зубом.
Его сородичи вели себя в эти секунды куда активнее. Хотя они и продолжали топтаться на месте, но взяли на изготовку свое разнокалиберное оружие и переглядывались, вращая косматыми башками. А на уродливых рожах за несколько мгновений отразилась гамма чувств – от сильного удивления до возмущения. Затем один из нео злобно осклабился и прохрипел:
– Ха, Кыррд, глянь. Ха! Это Сррыг!
«Хрипатый» был вооружен дубиной, как и Иван-Сррыг. Второй мохнач, одноглазый, со страшным шрамом, пересекавшим его рожу наискось от середины лба до самого уха, держал в руке заточенную рессору. Услышав возглас хрипатого нео, он скривил и без того перекошенную физиономию и пробурчал:
– Да, это Сррыг. Урод. Еще и штаны надел.
– Урод, – тут же подхватил «хрипатый». – Я думал, его сожрал муты.
– Не сожрал, – сказал одноглазый Кыррд.
– Ну и ладно. Теперь моя его убьет. – «Хрипатый» выразительно помахал дубиной.
– Мы убьем, – поправил Кыррд.
– Мы, – с легкостью согласился «хрипатый». – Он трус и предатель. Наша убьет Сррыга и отрубит голову. Дрыгг будет рад.
– А хомо мы убьем и съедим, – мечтательно причмокнув, произнес третий нео, до этого стоявший молча с копьем наперевес.
Копье было примитивное, вырезанное из толстого сука, с обожженным на огне острием без наконечника. Но на острие имелись насечки, что свидетельствовало о наличии у владельца оружия воображения – пусть и с некоторым уклоном в садизм. Ведь такое острие оставляет рваные, долго заживающие, раны.
– Срыгга тоже надо съесть, – сказал Кыррд. – Зажарим их вместе.
– Сррыга нельзя есть, – возразил «хрипатый». – Он – нео. Великий Хррыррг нас за это покарает. Нео не может есть нео. Это табу.
– Сррыга, однако, можно съесть, – сказал Кыррд. – Он предал клан. Значит, его можно.
Мохначи перебрасывались репликами, практически не обращая внимания на Ивана и Тима. Не то чтобы они их вовсе не замечали. Скорее, просто не брали в расчет, уверившись в своем превосходстве.
Будь Тим в полном порядке, он бы давно схватил меч и показал мохнатым ушлепкам, где зубастые раки зимуют. Однако сейчас он выжидал, какие действия предпримет Иван. Пусть тот и называет себя «сыном нового хомо», но на вид-то он такой же косматый и мохнатый, как и его сородичи. Кто же знает, что у него на уме?
Так или иначе, Тим решил, что мутантам он живым не дастся. И уже приготовился привстать, чтобы овладеть мечом за спиной Ивана. Но тот наконец-то и сам очнулся от непонятного ступора. Шагнул вперед и с неожиданным миролюбием произнес: