– Зачем вам тело Спартака? – наконец спросил он. – Из-за мяса?
– Я не говорил о теле. Я говорил о гладиаторе.
– Вам нужен живой Спартак?
– Разумеется, живой. Пока еще живой. В нем не менее шести литров свежей крови.
– Ах, вон он что!
На дне души Гермеса что-то шевельнулось. Возможно, это были остатки совести. Или что-то иное… Кто знает, что находится в глубине души прожженного торгаша? С другой стороны, а что ему оставалось делать? Продолжить бой и дождаться, пока «трупоед» прикончит Тимоху? Так и так парню конец.
Гермес посмотрел на арену. Зубач и на самом деле ожил. Правда, встать он не мог, за отсутствием одной нижней конечности. Зато мог ползти по направлению к Тимохе, чем сейчас и занимался. Пусть медленно, но упорно.
– Я согласен, – сказал Гермес. – Но если мы сейчас остановим схватку, публика решит…
– Не беспокойся, старшина. – Вождь шамов щелкнул двумя пальцами, и Зубач тут же замер на месте. А через мгновение и вовсе распластался на окровавленном песке, словно исчерпал все силы. – Теперь порядок?
– Теперь порядок, – пробормотал Гермес. И позвал охранника, стоявшего у входа в ложу: – Эй, Клим, мухой слетай на арену. Передай Игнату, пусть объявляет ничью.
– Пока он добежит, – процедил Руго, – муты вам всю трибуну разнесут. Позволь мне ускорить процесс?
– Ну, попробуй, – неуверенно отозвался старшина. – Только без злоупотреблений.
Руго с ногами забрался на стул и встал, как тушканчик, прижав худенькие ручки к бокам. Теперь его голова находилась выше линии защитного экрана, и шам мог беспрепятственно воздействовать на мозг Игната. Строго говоря, Руго мог отдать команду и сквозь экран, но решил не выказывать перед Гермесом всех своих возможностей. Пусть надеется, дурачок, что какой-то жалкий полимерный экран с кустарным напылением способен помешать ментальному посланию старшего шама. Блажен, кто верует…
Через несколько секунд шпрехшталмейстер, вздрогнув, словно получил легкий разряд тока, отклеился от ограды и выбежал на центр арены. Еще на ходу он начал громко дуть в свой свисток, однако трель тонула в воплях и ругани, несшихся с трибун. Видя такое дело, Игнат выхватил из кобуры револьвер и дважды выстрелил в воздух. Шум хотя и не сразу, но стих.
– Достопочтеннейшая публика! – проорал Игнат во всю мощь своей луженой глотки. – Прошу внимания! Бой прекращен по форс-мажорным обстоятельствам! Оба бойца не в состоянии продолжать поединок! Объявляю ничью, господа!
Шпрехшталмейстер продолжал орать еще что-то, но Руго его уже не слушал. Он выполнил часть задуманного, теперь предстояло выполнить остальное. Поэтому он сначала послал телепатическую команду Лысу. Она гласила: