Согласно маздеистской традиции, «божественный» огонь сопровождал племена aryâ, «благородных», и охватывал в качестве «силы славы» — hvarenô — захваченную ими страну. Три степени этого нематериального таинственного огня — flamma non urens, согласно словам латинистов — в тесной связи с определённой кровью образовывали специфические «души» трёх древнеиранских высших каст — pishtras: жрецов (athravas), воинов (rathaesthas) и господ возделанной земли (vâstriyas–fshuyants). Точно так же божественный огонь — agnî vaisvâreavas — согласно традиции арийских индийцев сопровождал великих завоевателей, которые обозначались в императорском смысле как «цари мира» — chakravartî.
Здесь лежит, вероятно, также отношение между подобной огненной символикой и символизмом оборота или вращения(Revolution) аллегорического колеса вокруг его неподвижного центра в сочетании с уже обозначенной противоположностью между традиционным и современным значением понятия «революция». В самом деле, chakravartî дословно означает «вращающий колесо» — колесо regnum — и вместе с тем подразумевается идея суверенного принципа стабильности и неподвижности, неподвижного движителя, согласно которому происходит любая нижестоящая деятельность и который своей тайной и непреодолимой духовной силой определяет любое движение и порядок зависящих от него творений согласно своей цели. Это «колесо» в качестве «колеса закона» появляется согласно той же традиции как видение того, кто предназначен для господства: в этом смысле оно имеет также значение всего с увлекающей силой, вращающегося как вихрь колеса (Wirbelrade), которое сокрушает, катясь, всё враждебное, низшее, варварское, «демоническое»: так завоеватели являются подобными «огню», agnî vaisvâreasvas.
Символ восходящего солнца, которое победоносно сражается каждое утро с силами мрака, а также символ всепоглощающего и очистительного огня связывался с королевской властью, характеризуя необходимость прочной победы над низшими элементами: не только над нижестоящими по сравнению с другими расами, но даже над человеческой частью самого короля по отношению к тому, что делает его по своему существу королём. Пламенный символ красного цвета королевского и императорского пурпура связан в итоге именно с этими укоренёнными в древней традиции и по своей сути духовными символами солнца и огня: цвет красного знамени, узурпированный марксистской демагогией.
* * *
Сделаем ещё несколько замечаний о красном цвете не только как о цвете королевской власти, но и как о цвете церкви и инквизиции. Нам кажется, что в этом отношении необходимо более точное различение.