А поезд-призрак продолжал скитаться — и вот приткнулся на станции Полынск-2.
Здесь и помер на днях Сергей Лазарев, молодой еще мужик, живший с матерью, женой и сыном в половинке вагона номер пять. И помер как бы от пустяка: простыл. Ну, температура. Горчичники клали на спину и грудь, растирали водкой, давали аспирин, а температура все не спадала. Начал бредить. Всполошились, повели в больницу, а оттуда он уж не вернулся. Оказалось: какое-то сложное гнойное воспаление легких.
В этот-то вагон, опросив жителей, и пришел Петр, сопровождаемый Грибогузом и Ильей.
Он распахнул дверь, осмотрел жилище, спросил:
— Тут, что ль, Лазарь помер?
— Вот он! — закричал мальчик, указывая на Петра, призывая мать и бабку познакомиться. — Тот самый человек, я говорил! Он всех лечит!
— Поздно пришел, — сказала женщина, вдова. — Умер Сергей. Не Лазарь, а Сергей. Сергей Лазарев.
— Я и говорю: Лазарь! Это ничего, что умер! Воскресим! — заверил Петр. — Где он?
— На кладбище, где ж еще. Уйди, богохульник! — встала старуха.
— На кладбище? Аида! — приказал Петр своим спутникам.
И повел их на кладбище. Проходя мимо вагоноремонтных мастерских, велел Илье и Грибогузу сбегать и принести лопаты.
Далеко отстав, сзади тащилась старуха.
Ближе — поспевала вдова.
Рядом бежал, припрыгивая, мальчик.
Пришли.
— Копаем! — сказал Петр.
— Не надо, — сказала вдова.
Петр, большой и нежный, уверенный в себе, обнял ее и поцеловал по-братски в щеку.
— Радуйся, сестра! — сказал он. — Я воскрешу его!
— Не надо. Не нужен он мне, — тихо сказала женщина.
Но Петр, не слушая, уже копал. Копали и его друзья, хотя и не так рьяно; им что-то уже жутко становилось, даже хмель начал пропадать.
Приковыляла старуха. Обессилела, села на скамеечку у одной из оград, застыла, глядя на работу.
Докопались до гроба. Петр один, играючи, ухватил гроб и поднял из могилы.
Поднял крышку, легко выдернув гвозди.
Откинул покрывало с лица.
Мальчик вскрикнул.
На них глядело синее в вечернем свете лицо, тронутое уже пятнами тления.
— Молчать всем! — приказал Петр. И обратился к гробу. — Ты! — приказал он умершему. — Встань!
Тишина была вокруг.
— Встань, тебе говорю!
И вдруг в мертвом теле что-то булькнуло, труп сделал движение губами, словно улыбнулся: отрыжка вышла из мертвых губ.
Грибогуз и Илья заорали и бросились прочь.
Завопила старуха.
Заплакал мальчик.
Женщина молчала.
— Встанешь ты или нет, так твою так?! — затряс покойника Петр за плечи. — Встань, я тебя прошу! Оживись, а?
Мертвый лежал неподвижно.
Петр глянул на женщину.
Закрыл крышку. Опустил гроб. Быстро и тупо стал закапывать. Закопал, выровнял землю, положил венки, как были.