«Либералисты» русские, которых уже и тогда было немало даже в высших классах русского общества, догадались, в чем дело.
— После Польши и Финляндии, конечно, пора дать конституцию и собственной империи, давно заслужившей такой милости с высоты трона, особенно после испытаний и подвигов 1812-го года и следующих, тяжелых для империи, лет…
Так говорили под сурдинку в Москве, где находился Александр, в Питере, куда сейчас же передавались все важные вести, и в самой Варшаве, если не в покоях Константина, то в кружке Новосильцева, уже много лет носившего в душе заветную мечту: поставить Россию по образу правления наряду с передовыми государствами остально Европы.
— Стыд и срам! — повторял Новосильцев не раз. — До сих пор, в начале XIX века у трех, соседних с Европой народов, одинакий, автократический образ правления: персов, у турков и… у русских!.. Сие давно пора переменить.
И вдруг понеслись упорные слухи, что перемена близка. И свет обновления «воссияет не с востока», не из Москвы, а с запада, из Варшавы, где будет сказано великое слово.
Конечно, сторонники древнего самовластия, прикрываясь которым всегда все дела царства вершила кучка наиболее богатых и влиятельных лиц из придворных и дворянских кругов, они постарались повлиять на Капо д'Истрия и тот с необычным для дипломата упорством, и настоящим гражданским мужеством стал уговаривать государя, склонял изменить некоторые важные положения варшавской речи, продиктованные самим Александром.
— Об этом у нас еще будет время подумать! — выслушав соображения Капо д'Истрия, сказал Александр. — Напишите пока по моим наброскам проект речи, как вы ее понимаете… А затем мы увидим!
Когда же министр представил речь, составленную по его соображениям и пониманию, Александр проглядел внимательно, не сделал ни одного замечания и, оставляя работу Капо д'Истрии у себя, сказал:
— Благодарю вас. Время терпит. Мы к этому возвратимся в Варшаве.
Дипломат понял, что его редакция совсем не понравилась.
Об этом узнали все заинтересованные люди. «Либералисты» сильнее возрадовались. Люди «старых времен» решили поставить все на карту, но не допустить дело до неприятного им конца…
Александр видел все это, но по своему обыкновению делал вид, что ничего не замечает, ни о чем пока не думает. Этим он выигрывал время, которое, как он знал по опыту, выручало его вечно лучше всяких союзников, помощников и друзей…
Так подошел конец февраля.
20 февраля по русскому исчислению, а по-варшавски — 4 марта состоялось в Москве торжественное освящение памятника «Гражданину Минину и князю Пожарскому» на Лобной площади.