Рейд отдернул свою руку, чтоб не привыкнуть к ее теплу. Он обещал сказать Норе правду, но пока был далек от этого.
– Мы с Нэшем не знали, что делать. Мы оба были неженаты, и оба делали карьеру. Что мы знали о воспитании детей? Мы решили, что не отдадим их чужим людям, но мысль о том, чтобы стать им отцом, не нравилась мне.
Это было мягко сказано.
– Конечно, не нравилась! – горячо поддержала его Нора. – Ты только что потерял своих родных, а в состоянии горя невозможно принимать какие-либо решения. Я знаю это. Поверь мне.
– Нет. – Он встретил с тоской ее взгляд, готовясь сказать слова, которые должны были погасить ее горячее сочувствие к нему. – Ты не знаешь. И наверное, не поймешь. Я покинул их. Я не хотел быть им отцом. Я не способен любить и опекать кого-то, и у меня не было никакого желания учиться этому. Я живу для самого себя. Я отказался взять детей своей сестры и возложил все проблемы на Нэша.
Лицо Норы не изменилось. А должно было измениться. Ведь она молча кляла его всякими словами, узнав о том, какой он мерзавец. И ведь это было правдой.
Но она промолчала, улыбнувшись, и две слезы скатились по ее щеке. Что-то дрогнуло в его груди, и Рейд почувствовал, что и на его глаза навернулись слезы. Он заморгал, силясь совладать с эмоциями. Для жалости здесь не было места, он принял бы только осуждение. На большее он не имел права.
– Что было потом? – тихо спросила она.
– Нэш взял детей к себе, – охрипшим голосом произнес Рейд. – Он оказался сильнее меня. А я… не смог. Я эгоист. И я стал работать с утра до ночи, потому что самым важным для меня была моя корпорация. Именно поэтому я не полетел тогда на самолете. Я поехал на деловую встречу, которую не мог пропустить.
Он должен был тогда полететь. Нэш настаивал на этом. Но если бы они тогда оба оказались в этом самолете, ситуация сейчас была бы совсем другой.
– Чувство вины убивает, – констатировала Нора.
Рейд был ошеломлен.
Нора попала прямо в точку. Она слишком много пережила, многое видела и все понимает.
– Рейд, посмотри на меня, – властно сказала она, и он повиновался ей.
Отобрав у него бокал, Нора поставила его на кофейный столик и, взяв Рейда за подбородок, поцеловала в губы. Это был нежный и долгий поцелуй, не имевший отношения к сексу. Это было отпущение грехов.
Но Рейд этого не хотел.
Однако его холодное сердце стало таять от ее светлой доброты. Он жадно ответил на ее поцелуй, и его руки, невольно поднявшись, обняли ее и прижали к себе.
Прервав поцелуй, Нора прижалась щекой к его щеке.
– Все в порядке, – прошептала она. – Я не оттолкну тебя.