Я оскалилась.
— Я причесывалась и красилась, когда знала, что мы будем разговаривать по «Скайпу». Обычно я выгляжу как дерьмо.
— Ты прихорашивалась ради меня? — спросил он с небольшой улыбкой.
— Ты не понимаешь. Это была не я. Я не крашусь. Ненавижу делать прически, и обычно у меня все равно нет на это времени, — попыталась отстраниться, но он опустил руку с моего лица и обнял меня за спину, притягивая ближе.
— Понимаю, — пробормотал Шейн, улыбка не сходила с его лица. — Ты была еще красивее в больнице, когда родила Айрис.
Я была поражена, так как не видела его там.
— Что?
Мрачный взгляд появился на его лице, стирая улыбку.
— Я приехал как смог, а ты спала. Ты все еще была немного потная... — я поморщилась, вспоминая, насколько отвратительно выглядела.
— Лицо было опухшим, а на щеках появились маленькие красные точки, — он вытянул руку и провел пальцами под моими глазами. — Ты выглядела истощенной.
— Так и было.
— За всю свою жизнь я не видел более красивой женщины.
— Я выглядела отвратительно, — спорила я.
— Нет. Ты выглядела так, будто только что родила мне дочь.
Мое сердце ускорило ритм, и я, наконец, выбралась из его хватки.
— Чего ты добиваешься?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не... Я не могу продолжать это, — тихо крикнула я. — Ты должен перестать это делать со мной.
Он посмотрел на меня в замешательстве.
— Кейт? Что...
— Убирайся из моей комнаты, — прохрипела я, отступая к кровати. — Увидимся утром.
— Что не так? — спросил он, делая шаг вперед. — Что я сделал?
— Я еду в Калифорнию, чтобы находиться рядом с детьми, но думаю, что ты заблуждаешься, — сказала резко, поднимая руки, чтобы остановить любое его поползновение. — Я больше не могу играть с тобой в эти испорченные игры. Я не какая-то исполняющая роль женушки для тебя: забочусь о твоем доме и временами делаю минет. Я не Рейчел...
— Не примешивай ее в это, — приказал он, ступая вперед, чтобы резко остановиться.
— Убирайся.
— Кейт...
— Увидимся утром, Шейн, — сказала сурово, пялясь на него, пока он не развернулся и не вышел из комнаты.
Мои руки дрожали, и я рухнула на кровать, как только Шейн ушел. Часть меня была воодушевлена, что я, наконец, постояла за себя, но другая часть была в ужасе от того, как все стало хуже между нами. Он сказал правильные слова, и, боже, он мог быть таким милым, но все длилось недолго, прежде чем он снова обращался со мной как с дерьмом, и я не могла больше с этим мириться.
Когда Шейн уезжал, все было намного проще. Он стал моим лучшим другом, слушал мое ворчание и все время флиртовал, но это не было настоящей жизнью. Мне было почти тридцать, и у меня были дети, о которых стоило задуматься. Больше нельзя терять разум из-за Шейна.