Дверная ручка дернулась, и я посмотрела в сторону двери, прежде чем закрыла глаза и натянула одеяло до плеч. Мне просто хотелось уснуть и начать все на свежую голову с утра. По утрам все выглядит гораздо лучше.
Через несколько минут услышала еще звуки у двери, и в неверии смотрела, как она распахнулась, а свет с коридора осветил голый торс Шейна.
— Ты не должна так делать, — сказал он тихо, проходя вперед и закрывая дверь. — Ты спишь со мной, даже когда злишься.
— А я не хочу спать с тобой, — ответила спокойно, неподвижно лежа под одеялом. Если он думал, что я просто проигнорирую события вечера, то сильно заблуждался.
— Когда ты зла, ты больше не должна уходить, — он обошел кровать и лег спиной ко мне, нас разделяла пара сантиметров.
Я фыркнула.
— Думал, что мы заодно, Кейт, — сказал Шейн. Раздражение сквозило в его голосе.
— Да, ну, я тоже.
— Что это должно означать? — он перекатился на бок и приподнялся на локоть, чтобы видеть мое лицо.
— Забыла о твоем нежелании, чтобы я наказывала детей, — ответила горько. — Никаких проблем, босс.
— Нет. Не начинай. Я, бл*дь, пытаюсь поговорить с тобой.
— Ты, вероятно, должен был сделать это прежде, чем заставил меня чувствовать себя полным дерьмом, — сказала я, тихо проклиная свой голос за дрожь. — Я не хотела, чтобы Келлер оставался на стуле, Шейн. Но если бы отпустила его, он бы понял, что может снова провернуть подобное.
— Я не знал...
— Ты не спросил. Просто пришел и выставил меня плохой, снова перечеркнув все мои слова. Я думала, что мы преодолели это. Какая я дура.
— Извини! — зарычал он. — Но ты не спасла ситуацию, когда просто ушла. Тебя не было несколько часов, Кейт!
— Ну, мне нужна была гребаная минута, чтобы привести мысли в порядок.
— Мне бы понадобилась помощь с нашим шестилеткой, который хранил гребаное молчание все время, что я пытался с ним поговорить, — его голос повышался, когда он подскочил на кровати, и внезапно плач Айрис заполнил комнату.
— Я возьму ее, — пробурчал мужчина, отбрасывая одеяло, прежде чем я смогла встать с кровати.
Его голос стал успокаивающим напевом, когда Шейн положил малышку на кровать и поменял подгузник, а у меня в горле образовался ком размером с Техас, когда он передал ее мне и лег... повернувшись спиной.
— Он ничего не сказал, когда ты пытался с ним поговорить? — спросила я через пару минут тишины.
— Нет. Просто уставился на меня, будто я придурок, — ответил он ровно.
— Боже, я задаюсь вопросом, что с ним? — Айрис выплюнула мой сосок, причмокнув. Я полагала, что она не голодна, просто зла, что папа ее разбудил.