Он настоял на том, чтобы проводить ее домой, хоть Эйлиш и твердила, что так Тони может опоздать на последний поезд подземки и ему придется добираться до Бенсонхерста пешком. Дорогой они снова молчали, однако, шагая по темным, холодным и пустым улицам от станции подземки к дому миссис Кео, Эйлиш ощущала, что рядом с ней идет человек уязвленный, что письмо открыло ему глаза на подлинную суть случившегося, сделало для него ясным одно: место Эйлиш не здесь, а где-то еще, в краю, совсем ему не известном. И думала, что вот-вот заплачет, ощущала вину из-за того, что поделилась с ним своим горем, а затем вдруг поняла, насколько Тони, готовый принять и сохранить в себе это горе, такой ранимый, запутавшийся в мучительных мыслях, дорог ей. И расстроилась едва ли не сильнее, чем когда отправлялась к нему.
У дома он обнял ее, но не поцеловал. Эйлиш тесно прижалась к Тони, ощутила тепло его тела, и оба заплакали. Ей хотелось найти слова, способные убедить его, что она не уедет, но вдруг подумалось – Тони может считать, что уехать ей необходимо; прочитав письмо, он понял, в чем ее долг, и сейчас оплакивает все сразу: смерть Роуз, одиночество ее матери, Эйлиш, которой придется уехать отсюда, и себя, которому придется остаться. И пожалела, что не может произнести какие-то простые и ясные слова, не может сказать Тони: я знаю, о чем ты думаешь и почему плачешь даже горше меня.
Она поняла, что не в силах спуститься к себе в комнату, включить свет и снова оказаться в одиночестве. И поняла также, что не в силах и просто отвернуться от своей двери и уйти. Вынув из кармана плаща ключ, она указала на окно миссис Кео и приложила палец к губам. Они на цыпочках спустились по ступенькам, Эйлиш отперла дверь, зажгла в коридоре свет, беззвучно закрыла дверь, открыла перед Тони другую, в свою комнату, и погасила свет.
В комнате было тепло, они сняли плащи. Лицо Тони было припухшим, холодным и влажным от слез. Когда он попытался улыбнуться, Эйлиш обняла его.
– Так ты живешь здесь? – прошептал он.
– Да, и если ты издашь хоть звук, меня выгонят, – сказала она.
Тони нежно поцеловал ее, и Эйлиш, раскрыв губы, приняла в себя его язык. Она притянула Тони к себе, его теплое тело показалось ей странно уязвимым. Ладони Эйлиш спустились по его спине, забрались под рубашку, коснулись кожи. Не произнося ни слова, они направились к кровати, легли, Тони приподнял ее юбку и расстегнул брюки, и она ощутила прижавшийся к ней член. Они продолжали целоваться, Эйлиш знала, Тони ждет ее сигнала и больше ничего делать не станет. Открыв глаза, она увидела, что его закрыты. Эйлиш мягко отодвинулась от него, сняла трусики, а когда придвинулась снова, и Тони уже успел спустить брюки, и теперь она смогла прикоснуться к нему Он хотел положить ладони на ее груди, но не смог справиться с застежкой лифчика, и потому, прижав одну ладонь к ее спине, с головой ушел в неистовые поцелуи.