– Комната чудесная, – сказала Эйлиш.
– Можете разжечь камин, – разрешила миссис Кео. – Правда, мисс Киган делала это только по воскресеньям, поскольку дрова он попросту сжирает. Не знаю уж почему.
– Другие девушки сильно рассердятся? – спросила Эйлиш.
– Это мой дом, пусть сердятся сколько влезет, мне лишь веселее будет.
– Но…
– Вы единственная из них, кто имеет представление о хороших манерах.
Из-за тона, которым произнесла это миссис Кео, из-за ее попытки улыбнуться Эйлиш почувствовала, как в комнату словно прокралась некая печаль. Эйлиш была уверена, что миссис Кео дала ей слишком многое, толком ее не зная, а сейчас слишком многое и сказала. Ей не хотелось сближаться с миссис Кео или попадать в какую-либо зависимость от нее. И Эйлиш позволила молчанию продлиться несколько мгновений, хоть и понимала, что может произвести впечатление человека неблагодарного. А затем почти чопорно кивнула, глядя на миссис Кео.
– А когда другие узнают, что я перебралась сюда насовсем? – в конце концов спросила она.
– В свое время. Да и не их это дело.
Поняв, к каким последствиям приведет сделанное миссис Кео, какие неприятности с другими жилицами оно ей сулит, Эйлиш пожалела, что ее не оставили в прежней комнате.
– Надеюсь, они не станут меня винить.
– Не обращайте на них внимания. Не думаю, что кто-либо из нас должен не спать из-за них ночами.
Эйлиш выпрямилась, чтобы казаться повыше ростом, и холодно взглянула миссис Кео в лицо. Последние слова ее домохозяйки явно были основаны на предположении, что она и Эйлиш – это одно, а прочие жилицы – совсем другое, подразумевали, что они двое действуют заодно. Эйлиш сочла это допущение бесцеремонным, но понимала также, что решение миссис Кео отдать ей, появившейся здесь совсем недавно, лучшую комнату дома не только обозлит Патти, Диану, мисс Мак-Адам и Шейлу Хеффернан и ухудшит ее отношения с ними, но и позволит миссис Кео потребовать со временем какой-то ответной услуги.
Она может, поняла Эйлиш, попросить об этом, когда ей что-то вдруг позарез понадобится или просто захочется сделать их отношения более близкими, завязать нечто вроде дружбы, установить тесную связь. Эйлиш взяла едва ли не злость на миссис Кео, и это чувство, соединившись с усталостью, придало ей отваги.
– Всегда лучше быть честной, – сказала она тоном Роуз, который та пускала в ход, решив, что кто-то бросил вызов ее чувству собственного достоинства или представлениям о допустимом. И добавила: – Я имею в виду – со всеми.
– Вот хлебнете с мое, – ответила миссис Кео, – и поймете, что это помогает лишь время от времени.