Хорошо было освободиться от цепей, которые многие месяцы, а то и годы были частью их жизни. Больше не было этого ежедневного ужаса тяжелой работы в темных тоннелях под утесом. Работы в тесноте и вони, где было нечем дышать, где любой упавший комок земли или скрип крепи мог означать обвал, заживо хоронящий всех, кто оказался в тоннеле в этот момент. Время от времени рабы натыкались на гниющие трупы и кости тех, кто погиб прежде, во время таких обвалов. Их останки вытаскивали наружу вместе с вырытой землей и высыпали в отвал. Свобода означала и конец скудной еде, жидкой каше, которой кормили рабов, конец жизни в переполненных бараках, куда их запирали на ночь. Толстые стены бараков были сложены из неотесанного камня, и зимой в них дули ледяные ветры, промораживая до костей, а летом в них стояла удушающая жара, от которой вонь пота, мочи и дерьма становилась нестерпимой.
Больше не надо было ходить, склонив голову, не смея встретиться взглядом с надзирателями, которым не требовалось особого повода, чтобы избить раба или отхлестать его кнутом. Единственной задачей этих жестоких людей было выжать максимум из каждого раба, прежде чем он умрет и его тело бросят в яму рядом с нижней частью дороги, ведущей в лагерь. Тех, кто осмеливался словом или жестом противиться надзирателям, жестоко избивали. Тех же, кто окончательно отчаивался и пытался отбиваться, подвергали распятию. Их жалобные вопли и стоны служили наглядным примером для тех, кто забыл свое место в этом безжалостном мире. Судьба немногих женщин, приговоренных к рудникам, была еще хуже. Те, кого надзиратели и охранники считали более привлекательными или кто под руку попадался, под настроение, просто тащили в сторону, насилуя и унижая всеми доступными способами, а потом снова отправляли работать или возвращали в бараки. Но даже там они не могли уберечься от преследований таких же, как они, рабов. В этих условиях не было ничего удивительного в том, что многие, не в состоянии дальше выносить издевательства, кончали с собой. Вешались на цепях, на перекрытиях крыш бараков, разбивали себе головы о стену, резали себе горло или запястья острыми кусками камня или щепками. Некоторым удавалось проглотить язык, и они умирали от удушья, ужасно корчась, прежде чем затихнуть навсегда. Что бы они ни сделали, результат был один. Их тела выволакивали из бараков и бросали поверх других гнить в яме, где их раздирали на части клювы и зубы птиц и диких зверей.
Все эти человеческие страдания служили лишь тому, чтобы не иссякал поток драгоценного металла, удовлетворяющий потребность в роскоши богатых и влиятельных обитателей далекого Рима. Кровавые деньги, сделанные на жестокости и ужасающих страданиях живых мертвецов, трудившихся в темных тоннелях рудника.