Он помолчал, давая время Цимберу осознать его слова, вытер кинжал о край туники Базика, а затем убрал его в ножны.
– Я закончил. Он в твоей власти.
Взяв кляп, Катон снова сунул его в рот пленнику и вышел.
Макрон стоял у двери, слегка приоткрыв ее и поглядывая наружу. Обернулся, услышав стук подошв Катона по каменному полу.
– Что-нибудь из него вытянул?
Катон кивнул.
– Похоже, слитки все еще здесь. Где-то спрятаны.
– Ну, толку с того не слишком много. Как мы их найдем, во имя Гадеса?
– Спросим прокуратора. Он все еще жив, его и кого-то еще держат заложниками в лагере. Он должен был спрятать слитки прежде, чем появились бунтовщики. Нам надо найти его.
– Прямо сейчас? Нам троим?
Катон покачал головой.
– Пора отсюда уходить. Вернемся с когортой, когда стемнеет. Проблема только в том, чтобы найти прокуратора прежде, чем бунтовщики поймут, что происходит, и убьют его.
Их разговор прервал приглушенный вопль ужаса, донесшийся от внутреннего дворика. Потом еще один, а затем звуки меча, ударяющего в плоть и кости. Макрон пошел в ту сторону, но Катон остановил его.
– Мы узнали от пленника все, что нужно. Взять его с собой мы не можем, как и не можем позволить ему поднять тревогу. Цимбер с этим разберется.
– С этим? – переспросил Макрон, глянув на друга, и увидел, как на губах Катона мелькнула улыбка. А затем поглядел в сторону внутренней двери.
Оттуда донесся звук пары ударов мечом, а затем все стихло. Затем появился Цимбер. Его лицо, тело и руки были забрызганы кровью, и он стирал кровь с меча полосой ткани. Отбросив ее в сторону, он убрал меч в ножны.
Макрон давно привык к виду крови, но сейчас почему-то ощутил холодок по спине. Он знал, что его друг в последнее время становился все более хладнокровным, но это не было простым равнодушием к страданиям. Эта улыбка на лице Катона. Он хорошо знал подобное выражение лица. Лица человека, ставшего жестоким и находившего в этом удовлетворение.
– Давайте уходить отсюда, – сказал Катон.
После долгого и жаркого дня бунтовщики, охранявшие ворота рудника, с нетерпением ожидали, когда их сменят на закате. Половина надвратной башни была укрыта от солнца тростниковым навесом, но ветра не было, и горячий воздух утомил их, как и скука на посту. Они то болтали, то принимались играть в кости, по очереди следя за окрестностями. Радость от обретенной свободы после того, как люди Искербела взяли рудник штурмом, оказалась недолгой.
Искербел наградил их, дав право грабить лагерь, поселение и дом прокуратора. Последовала оргия грабежей, убийств, изнасилований и пьянства, рабы мстили бывшим хозяевам и тем, кто им прислуживал. Это продолжалось два дня, а затем вождь бунтовщиков навел порядок. Он назначил некоторое количество бывших рабов охранять лагерь и заложников, а его войско двинулось дальше, подчиняя себе окрестные земли.