— Сейчас нам всем предстоит сделать выбор, — сторк Игеворг поднялся, заставив всех смотреть только на него. — Обменять Надежду на Книгу и жить здесь долго и счастливо или остаться на Заставе и погибнуть вместе с Крошкой и Мэей. Есть еще один вариант, равносильный смерти — всю оставшуюся жизнь прыгать по мирам и Заставам, чтобы спрятаться от мести эльфийского клана. Что ты выбираешь, Гугельгогенн? Жизнь или смерть?
Гном низко опустил голову, но краску стыда, разлившуюся по лицу, ему скрыть не удалось.
— Жизнь, — прошептал он.
— А ты, Бай-юрн?
— Ну, если учесть, что Надя, получив очередной эльфийский поцелуй, забудет Макара и будет счастлива с ректором, то я однозначно выбираю жизнь.
Каждый последующий, на кого был нацелен холодный взгляд сторка, тоже выбрал жизнь, хотя ответил не так пространно как кот. Сложенные в единый узел руки голосующих предрешили судьбу влюбленных.
Глава 25. Надежда умирает последней
Когда смотровая комната опустела, из шкафа вылез Макар. Сделал несколько шагов и остановился. Ноги не держали. Тяжело облокотился о спинку стула и опустил голову на руки.
Из оцепенения его вывели возбужденные голоса столпившихся на Пределе пограничников. Предварительно проверив, находится ли шапка-невидимка на голове, Макар выглянул за дверь.
Жители Заставы слушали Гугла, эмоционально реагируя на его призывы к спокойствию. Окружив гнома плотной стеной, они избавили студента от нужды прятаться от бывшего друга. Внимательно оглядевшись и не найдя других участников тайного совета, которые могли бы его опознать, Макар невидимой тенью скользнул к комнате Надежды.
— Да, Застава в опасности. Сторк Игеворг принимает меры. Прошу набраться терпения, в ближайшие четыре-пять дней ситуация выправится, — гном уверенно отвечал на вопросы собравшихся.
«Значит в моем распоряжении всего четыре дня», — подумал Макар и стукнул условным знаком в дверь. Она тут же распахнулась, выдавая нетерпение стоящей за ней девушки.
— Что? Что ты узнал? — От волнения горло Нади перехватило, и она закашлялась.
Макар молча пододвинул платяной шкаф к двери и только потом поднял на волнующуюся подругу глаза.
— У нас больше нет друзей на Заставе. Нас предали.
***
За окном Надиной комнаты опустилась очередная, третья из отведенного срока, ночь. Стихли голоса разбежавшихся по домам детей, среди которых была маленькая Вера — именно такую картину видела Надя изо дня в день. Сначала она изводила себя, пытаясь докричаться до сестренки, а потом привыкла и задумчиво наблюдала за детскими играми. Классики, прыгалки, прятки… Видимо таково было ее наказание за то, что более года не вспоминала об оставленной где-то в ином, прежде любимом мире родной душе.