Они снесли бананы к дому и развесили их на сучке хлебного дерева, после чего Дик развел костер для ужина. После еды он отправился к месту, где привязывал шлюпку, и возвратился с частями сломанного дротика.
Эммелина сидела на траве, подрубливая кусок, полосатой фланели. Другая полоса такой же фланели была надета на пей в виде шарфа. Птица прыгала перед пей, и ветер шевелил узорчатыми листьями хлебного дерева, трепетавшими вверху шелестом дождевых капель.
— Где ты это достал? — спросила Эммелина, глядя на конец дротика, который Дик бросил рядом с ней. чтобы сходить в дом за ножом.
— Там, на берегу, — ответил он, садясь и начиная прилаживать один кусок к другому.
Эммелина глядела на них, мысленно воссоздавая из них одно целое. Не нравилась ей эта вещь: такая острая и дикая с виду и окрашенная чем-то темным.
— Там, видно, были люди на том конце, — добавил Дик, критически разглядывая свой труд. На песке лежало вот это, и весь песок был разворочен.
— Какие люди, Дик?
— Не знаю. Я поднялся на холм и видел, как уходили их лодки, — далеко-далеко.
— Дик, — продолжала Эммелина, — помнишь тот шум вчера? Я опять слыхала его ночью, перед тем как зашла луна.
— Это они и были — сказал Дик.
— А что это за люди?
— Не знаю.
— Это было ночью, перед тем как зашла луна: все стучало и стучало в деревьях; я думала, что это во сне, но потом поняла, что нет. Попробовала растолкать тебя, по ты слишком крепко спал; потом луна закатилась, но шум продолжался. Как они делали этот шум?
— Не знаю, — отвечал Дик, — но то были они, и оставили вот это на песке, и песок был весь разворочен, и л видал их лодки с холма, далеко-далеко.
— Мне казалось, что я также слышу голоса, — сказала Эммелина, — но я не была уверена.
Она впала в задумчивость, глядя как он скрепляет обе части зловещего оружия вместе, связывал их полосой той рыжеватой оболочки, которой бывают окутаны стволы кокосовых пальм. Соединив их необычайно ловко и быстро, он взялся за острие вблизи от конца и воткнул несколько раз в песок, после чего отполировал обрывком фланели.
Все это доставляло ему острое наслаждение. Дротик не годился для багра, так как на нем не было зазубрины; как оружие, он был для него бесполезен, ибо на острове не с кем было сражаться: все же это было оружие. и этого было достаточно.
Кончив возиться с дротиком, он встал, сходил в дом за багром и отправился к шлюпке, зовя с собой Эммелину. Они переправились на риф, где он мигом разделся и принялся колесить но берегу, с дротиком в одной руке и багром в другой.
Эммелина уселась у маленького прудка, дно которого было наполнено разветвлениями коралла, и, глядя в глубину, призадумалась, как задумываются перед горящим камином. Она просидела так довольно долго, когда Дик внезапно вскрикнул. Она вскочила на ноги и обернулась в ту сторону, куда он указывал рукой. Там она увидала поразительное зрелище.