– Все? Или будет продолжение? – понимаю, что все. – Выговорился? Можешь, конечно, еще. Как говорится, собака лает, ветер носит. Ну, так что?
– Все…
– Прекрасно. Легче?
– Было бы, если бы ты, упырь, плеснул чего-нибудь мне в стакан, – присасываюсь губами к порезу на руке. Оказывается, он не такой уж и маленький.
– Только чтобы поправить здоровье. Понял?
Я в ответ киваю головой.
– Точно понял?
– Да понял, понял! Лей давай!
Протягиваю остатки разбитого стакана, и Петр льет туда коньяк, который смешивается с моей кровью. Выпиваю спиртное, словно чай, даже не морщась. Заглотив все, я поднимаю тару вверх дном и открываю рот в надежде, что там есть еще несколько капель.
– Ты бы видел себя со стороны. Убогое зрелище!
– Ты мне не мать! Так что закрой пасть!
– Перестань грубить, тебе это не идет.
– Ты зачем меня в морг притащил?
– Показать.
– Мертвяков показать?! Ты больной что ли?!
– Показать горе. Показать скорбь. Показать истинное лицо несправедливости.
– Мне плевать. Не мое дело, – протягиваю ему стакан снова.
– Мне тоже плевать. Я же сказал, что только одну.
– Налей, а? Будь человеком.
– Нет.
– Сука! – вскакиваю с места. Стакан летит в сидящего передо мной Петра, он чудом уклоняется от него в сторону. – Убирайся к черту! Вон из моей квартиры, долбаный ублюдок! Чтоб ноги твоей здесь не было! Проваливай, пока я не покалечил тебя!
– Ты когда последний раз был на кладбище?
– Чего? – я успокаиваюсь, так как не понимаю, к чему вопрос. Он неожиданный и совсем не вяжется с моим гневом.
– Говорю, на кладбище когда был у своих? – он медленно поднимается и ставит бутылку на стол. – Заросло, наверное, там все. Никто не убирается. Нет ведь у них никого.
Я беспомощно смотрю в его уходящую спину. Он останавливается у двери, оборачивается в пол-оборота.
– Пей. Всю не выпьешь.
Щелкает замок, ручка опускается вниз.
«Заросло, наверное, все бурьяном. Нет ведь никого у них…»
Проходит минут десять, прежде чем я понимаю, что остался совсем один. Точнее сказать, я остался наедине со своей совестью и сидящим на правом плече зеленым змием, который шепчет на ухо о том, что мне все дозволено и преград на пути к нему нет. Янтарная жидкость в красивой бутылке заманчиво смотрит на меня. А в голове занозой засели слова группы «Ленинград»:
Мне бы в небо, мне бы в небо,
Здесь я был, а там я не был.
Мне бы в небо, мне бы в небо,
Здесь я был, а там я не был.
Звон стекла разлетевшейся вдребезги бутылки. Маленький зеленый гаденыш летит прочь с моего плеча. Я все еще неуверенной походкой иду в ванную, включаю воду.
– Нет, священник! Меня еще рано хоронить! Смерть приходила за мной не один раз, а все без толку. И у них есть я! Запомни! Я!