– Почти все закончено, осталось немного, – смотрю на строение, в возведении которого сам принимал участие.
– Да, ты прав, – смиренно отвечает Петр. – Люди суетятся, стараются. Так что скоро закончим все с Божьей помощью.
– Неплохой приход получится. Будешь служить тут и горя не знать, – хлопаю его по плечу, на что он качает головой. – Что не так?
– Не для себя строили – для всех.
– Понятно, что не для себя. Но церковь без священника существовать не может. Смотри, скольких ты приютил обездоленных и разочарованных в жизни. Теперь у них есть цель, есть стремление. Ты им нужен.
– Я не могу.
– Почему?
– Потому что не смог остановить тебя. Так что, когда мы достроим, я уйду.
– Куда?
– Туда, откуда пришел, – он загадочно усмехается и не спеша уходит.
– Постой! Что за бред ты несешь?! Ты же сам мне показывал истинное зло! Говорил о том, что с ним нужно бороться! Разве не так?!
– Я хотел только, чтобы ты оставался собой. Они хотели другого. Обыграли нас на твоих чувствах. Выбор – сложная штука, Максим.
– Я вообще ничего не понимаю!
Петр замирает и какое-то время стоит неподвижно.
– Есть дело! – он резко оборачивается.
В нем мгновенно что-то поменялось. Возможно, взгляд.
– Какое?
– Поехали, по пути расскажу.
Едем в город и сворачиваем на окраину, в район новостроек. Перед поворотом мою машину тормозит патруль ГИБДД.
– Я что-то нарушил?
– Мы очень спешим, нужно человека соборовать, он на смертном одре, и я могу не успеть. Если можно, то поскорее, пожалуйста, – встревает Петр.
Полицейский смотрит в документы, потом на меня.
– Счастливого пути.
Возвращает права, и мы едем дальше.
Петр указывает дорогу, заезжаем во двор, где по всему периметру стоят многоэтажки, а в центре располагается детская площадка, на которой резвится ребятня разного возраста.
– И что дальше?
– Ничего. Просто будем ждать.
– Чего? – глушу мотор машины.
– Не чего, а кого.
– Да-а-а, – протягиваю я, закусываю нижнюю губу и откидываюсь на сиденье. – Знаешь, я, если честно, вообще тебя не понимаю. То ты бьешь себя в грудь и читаешь мне проповеди про то, как нужно жить правильно, то превращаешься в подстрекателя, благословляя меня на то, что я делаю. Знаешь, я бы успокоился и на тех, кто наплевал на мое горе из-за того, что деньги оказались для них важнее, чем справедливость.
– Так почему не остановился? – Петр поворачивается ко мне и смотрит мне в глаза своим холодным взглядом.
– Но, ведь…
– Но ведь это я тебе говорил делать то, что ты делаешь? Ты это хотел сказать?
Смотрю на этого человека с приветливым лицом. Длинные волосы до плеч свисают ровными прядями, аккуратная борода и усы, пронзительный, умный взгляд. Сейчас он такой, сейчас ему так нужно. Я давно заметил, какими разными бывают его глаза. Глаза – зеркало души, и он, словно хамелеон, сменяет их – от светло голубых до угольно-черных. Ты не так прост, священник! Если ты вообще тот, за кого себя выдаешь.