— А откуда вы знаете, что это матка? — невольно вырвалось у Диллона.
— Во-первых, у матки очень характерная форма головы. Ее как бы поддерживает большой, вытянутый вверх нарост в виде жабо. Зачатки этого жабо были отчетливо видны на экране нейросканера. Во-вторых, период созревания эмбриона рабочей твари или твари-бойца очень короток, иногда всего лишь около суток. Твари проходят разные стадии развития невероятно быстро. Очень эффективный способ выживания, — хладнокровно объяснила Рипли. — Если бы во мне зрел эмбрион обычной рабочей твари, он уже давно вышел бы наружу, прорвав грудную клетку. А этот зародыш растет в утробе, а не в груди. Поскольку тварь-матка представляет собой значительно более сложный организм, для вызревания ее эмбриона требуется больше времени и пространства. В противном случае я была бы давно мертва.
Я видела, как действует матка. Поверьте, зрелище не из приятных. Взрослая матка огромна, она во много раз больше той твари, с которой мы воюем сейчас. Тот эмбрион, что зреет во мне, определенно будет маткой, откладывающей яйца. Миллионы яиц. Ничего похожего на того монстра, который сейчас хозяйничает в комплексе. — Рипли продолжала упавшим голосом: — Повторяю, ни один человек никогда не сталкивался с зародышем матки чужих тварей. Я понятия не имею, как долго продолжается период ее созревания, хотя, разумеется, он намного больше, чем у эмбриона рабочей твари.
Диллон по-прежнему недоуменно таращился на Рипли:
— Все же мне это кажется совершенно невероятным. Если зародыш зверюги действительно растет в вас, как он туда попал?
— Очевидно, это случилось, когда я находилась в состоянии гиперсна, — не поднимая головы и не отрывая взгляда от своих ладоней, сказала Рипли. — Я видела кошмарный сон; теперь я понимаю, что это был не только сон. Меня, если так можно выразиться, изнасиловали. Не в том смысле слова, как его понимаем мы: для человека изнасилование есть акт преднамеренного надругательства. Для тварей же это просто необходимая ступень в самовоспроизведении, хотя мое участие в этой ступени не было добровольным. Для нас — это изнасилование, для чужих тварей, скорей всего, нет. Возможно, им само понятие изнасилования… чуждо. — Вспомнив давно пережитое, Рипли задумалась. Та тварь, что появилась на свет во время моего полета на «Ностромо», тоже готовилась воспроизвести себе подобных, но она не была маткой. Если не все чужие твари, то, должно быть, по крайнем мере некоторые из них двуполые. Они способны к самооплодотворению, так что даже одна единственная тварь может продолжить свой род. Рабочая тварь или тварь-боец откладывает яйца, но медленно, по одной штуке. И так до тех пор, пока не появится тварь-матка и не возьмет на себя заботу о продолжении рода. Вот примерно так эта тварь зачала матку во мне. Во всяком случае более убедительного объяснения я дать не могу. Я не ксенобиолог. — Рипли снова задумалась. — Здорово, да? Я стану матерью матери апокалипсиса. Я знаю, что должна сделать, но не могу. Значит, вам придется мне помочь. Вам придется меня убить.