Эрон в сопровождении заключенного Дейвида знакомил Рипли с просторным складом. Когда все трое подошли к штабелю барабанов, Эрон многозначительно прокашлялся и сказал:
— Вот здесь мы его и храним. Черт, опять вылетело из головы, как называется это дерьмо.
— Хинитрицетилин, — пришел на помощь начальнику Дейвид.
— Да, конечно, — проворчал помощник начальника колонии, сверяясь с записями в своем блокноте. — Ну ладно. Мне с Диллоном нужно распределить маляров по объектам. Дейвид, подготовь барабаны к отправке.
Эрон повернулся и направился к главному коридору.
— Слушаюсь, Восемьдесят Пять! — отозвался Дейвид ему вслед.
— Я запрещаю называть меня этой дурацкой кличкой!
Эрон скрылся в полутемном длинном коридоре.
Рипли осмотрела барабаны. Они слегка поржавели, но в общем выглядели еще вполне прилично. Очевидно, к ним давно не прикасались.
— Почему вы называете Эрона Восемьдесят Пять?
Натянув рукавицы, Дейвид взялся за ближайший барабан.
— Раньше его так называли почти все заключенные. Несколько лет назад мы заглянули в его личное дело, оно хранилось в памяти компьютера. Это его коэффициент интеллектуальности.
Дейвид рассмеялся и покатил барабан.
— Похоже, он очень верит в это взрывчатое вещество. А вы как думаете?
Дейвид поставил барабан под погрузку.
— Я всего лишь тупой сторож, как и все мы. Но однажды я видел, как барабанчик с таким дерьмом свалился в бункер буксира. Потом буксир ремонтировали в сухом доке семнадцать недель. Сильная штука!
В другом отсеке того же склада заключенные Трой и Артур копошились в гигантской куче забракованных электронных деталей. Держа в одной руке металлический цилиндр, Трой сунул в него найденный стеклянный шарик, щелкнул тумблером, выругался, недовольно отшвырнул шарик и принялся за поиски следующего.
— Будь они прокляты! Из двух тысяч только одна исправна.
Его напарник на минуту прервал поиски.
— Слушай, другие работы еще хуже. Нас ведь могли послать малярничать.
Он вставил очередной шарик, включил цилиндр. К его удивлению и радости лампочка зажглась.
Двое мужчин, с трудом втиснувшись в воздуховод, мазали его изнутри толстым слоем вонючего хинитрицетилина.
— Ну и воняет же это дерьмо, — в сотый раз пожаловался Кевин.
В ответ его напарник неохотно проворчал:
— Я же тебе говорил: не дыши им.
— Почему не дышать?
— Эти чертовы пары вредные.
— Так я торчу в трубе, а вокруг меня это дерьмо. Как же я могу им не дышать?
Другие заключенные таскали ведра с хинитрицетилином ко входу в хранилище токсичных отходов и размазывали его щетками и швабрами, а то и просто ногами.