Зоя раздраженно побилась затылком о стену. Раз, второй, третий. Кажется, ее мать решила, что она стучит, и постучала в ответ. Это немного успокаивало.
Зоя вдруг поняла, что ей не хочется оставаться одной.
Дверь в спальню матери была открыла. Зоя робко вошла, готовясь к тому, что ее прогонят. Мать и Джона свернулись под одеялом и перешептывались, словно заговорщики. Джона услышал Зоины шаги и высунул голову.
– Эта комната только для тех, кому грустно, – сказал он. – Как маме и мне.
Он недавно плакал.
– Мне тоже грустно, – ответила Зоя. – Честно.
Джона хмуро задумался, но потом кивнул.
Зоя подошла к ногам кровати и проползла под одеялом, как хомячок, – ради Джоны. Когда она высунула голову, то увидела, как он прячет улыбку, которую решил ей не показывать.
Зоя устроилась у стены, так что они с мамой окружили Джону, как кавычки.
– Ты такой тепленький, – сказала она ему.
– Разогреваюсь, когда мне грустно, – объяснил он. – Это научно.
Зоя с мамой по очереди гладили Джону по голове. Раздолбанный металлический вентилятор, который служил их маме для того, чтобы ее убаюкивать, шумно крутился в углу, словно пропеллер старого самолета.
Джона уснул в считаные минуты, и Зоина мать задремала почти сразу же после него. Зоя лежала на боку, и ее мысли продолжали кружиться. Неужели вот это и есть любовь: две четверти удовольствие, две четверти – боль? Зое вспомнилась Вэл, одержимая Глорией. Теперь ей это стало понятно. Она ничего похожего не испытывала с Далласом: ей даже и в голову не пришло бы посвящать пост его ступням. Хотя бы потому, что он почти точно удалял с них волосы восковыми полосками.
Зоя тихо засмеялась, и ее тело расслабилось, одна мышца за другой. Она почувствовала, что за ней наконец вот-вот придет сон.
Но тут Джона, который, оказывается, вовсе не спал, объявил в темноту:
– Я завтра в школу не пойду.
Зоя напряглась.
– Ш-ш! – отозвалась их мать сонным голосом. – Поговорим об этом утром.
– Ладно, но я все равно не пойду, – сказал Джона со всем доступным ему упрямством. – И ты меня заставить не сможешь.
– Мы поговорим об этом утром.
– Знаю, что ты попробуешь меня заставить. А я не пойду. Я ее ненавижу.
Зоя понимала, что ей следует промолчать, вот только сама мысль о том, что Джона ненавидит школу, была совершенно нелепой. Его классный руководитель, мисс Ноэль… он ее обожал. Один раз он даже нарисовал у себя на руке ее портрет, как татуировку.
– Ты ее не ненавидишь, козявка, – сказала она. – Не надо так говорить.
– Раз говорю, что ненавижу – значит, ненавижу! – возразил он.
Он сел на кровати и сбросил одеяло к ногам.