«Черт! – подумала Зоя, – а вот и срыв».
– Джона, держи себя в руках, – попросила ее мать. – Пожалуйста.
– Только я могу знать, ненавижу ли я школу, – не успокаивался он. – И нечего Зое говорить, будто я ее не ненавижу. Раз я говорю, что ее ненавижу – значит, ненавижу.
Зоя встала с постели и зашагала через комнату, позволив себе не менее ребяческую демонстрацию. Ей и так слишком больно. Не хватает еще, чтобы она брала на себя и горести брата. Ну уж нет. Это нечестно. Разве Джона не понимает, что она тоже скучает по Иксу? Не знает, что она ни на секунду не перестает о нем думать?
По дороге к двери она босой ногой лягнула идиотский вентилятор. У нее за спиной Джона сказал:
– Видишь, как она ушла? Даже не попрощалась.
* * *
Следующее утро было кошмарным. Зоя не видела Джону: ей надо было распечатать эссе для урока английского, но она слышала разносившиеся по всему дому крики: «Раз говорю, что ненавижу – значит, ненавижу». Он не пожелал есть, не пожелал чистить зубы, не пожелал одеваться. Зоя чувствовала, что у матери кончается терпение. Проходя мимо Джониной спальни, она увидела, как мать пытается его одеть. Джона отказывался ей помогать. Он напрягал все тело, словно участник антивоенной демонстрации.
Зоя поманила мать в коридор.
– Он просто невероятно противный! – возмутилась она.
– Ему больно, Зо, – объяснила ее мама. – Мы все переживаем боль по-разному.
– Ага, а он переживает ее противно, – отозвалась Зоя.
– Короче, я сегодня никак не могу выйти на работу, – сказала мама.
– А ты можешь себе позволить отгул? – поинтересовалась Зоя.
– Нет, но и заплатить няне мне нечем, – ответила та. – Да и кого я могла бы позвать? Все няньки будут в школе, где и полагается находиться детям.
Видимо, Джона их услышал: он крикнул из своей комнаты:
– А может, со мной побудет Руфус? Я не буду противным с Руфусом.
Зоиной матери эта идея не понравилась. Ей не хотелось пользоваться симпатией Руфуса. А вот Зоя сочла этот выход гениальным: ей хотелось, чтобы это утро, этот кризис, эта все усиливающаяся чушь закончились.
Она сама позвонила Руфусу. Похоже, его эта просьба удивила (скульпторов, работающих пилой, редко просят посидеть с детьми), но не успела она извиниться и сказать, чтобы он все забыл, он уже объявил, что идея просто классная.
– Слава богу! – выдохнула Зоя. – Я боялась, ты скажешь, что это просто мрак.
– Ты шутишь, я знаю! – засмеялся Руфус. – Но передай моему приятелю Джоне, что его ждет крутейший денек.
Через двадцать минут грузовик Руфуса уже был слышен на склоне. Зоя увидела, как закрепленный на крыше медведь поднимается над вершинами деревьев, по-королевски помахивая лапой.