— Командир, мы ж тоже не лыком шиты. Как ты вместе с начальством вышел, да еще камень поднял, так оно и понятно стало, что дальше-то будет, это — к бабке не ходи. Вот я всех по окнам и рассовал…
— Ну, вы и артисты!
— Как учили.
— Ладно, молодцы! Строй группу, сейчас нового батюшку представят и пошагаем на молебен…
Отец Александр проводил службу иначе, чем его предшественник. Было видно, что молитва для него не нудная обязанность, не пустой ритуал, доведенный до автоматизма, и поэтому не требующий никаких душевных сил. Он не читал молитву, он действительно молился. И за себя, и за тех, чьи души были вверены в его окормление. Мои бойцы тоже это почувствовали. Даже "казачонок" второго набора Егорка, егоза и хулиган, получивший в прошлое воскресенье от меня хорошего командирского "леща" за попытку помяукать в тон отцу Оресту, повторял слова молитвы с каким-то серьезным, взрослым выражением на лице. После окончания службы наш новый батюшка обратился к группе с проповедью. Прочитав небольшое поучение на Евангелие об укрощении Господом бури на море, он увещевал солдат веровать, что Он и среди военных бурь, сражений и походных трудов всегда со своим православным воинством, только надо крепко верить и усердно молиться Ему о даровании победы над супостатом.
После окончания службы отец Александр в сопровождении Бойко подошел ко мне.
— Денис Анатольевич, ежели надобность во мне возникнет, — обращайтесь безо всяких сомнений.
— Благодарю, отче. Пока что проблем душевных не возникало.
— Ложь есть грех, господин подпоручик. А ложь лицу духовного звания — вдвойне. Вижу в Вас душевную борьбу и терзания, — Батюшка пристально смотрит на меня. — Но не готовы еще Вы к разговору. Как сподобитесь, найдите меня…
По славному русскому обычаю праздновать все, что только можно, организовываю то, что гораздо позже будут называть коллективной пьянкой. Второй раз уже. И в обоих случаях являюсь виновником торжества. В первый раз действо называлось "представление, то бишь вливание в коллектив" В обоих смыслах. И влился в славный коллектив разведотдела, и влил в него две бутылки шустовского коньяка. Мог и больше, но Валерий Антонович воспретил ввиду большого на тот момент объема работы. Поэтому мероприятие было достаточно кратким. Всю торжественность отложили до следующего раза. Все выпили по паре рюмок, закусили папиросами и шоколадом, и пошли работать дальше. А я был послан набирать казаков-добровольцев.
Ныне — другое дело. Никто никуда не спешит, поэтому обстоятельно готовлю процесс обмывания звездочек и таинство превращения прапорщика в подпоручика. И пусть мне кто-нибудь докажет обратное! По еще несостоявшейся будущей жизни помню, как обижался на начальника отдела в первый год службы, когда он обращался: "Товарищи лейтенанты и офицеры!". И только получив третий "гвоздь" на плечо, да посмотрев на то, что выпустилось после меня, на эти довольно жалкие потуги котят копировать повадки взрослых котов, понял, что старый майор был прав.