— Не буду я на людей говорить, — твердо ответила Кульбачка.
— Значит, не им, а вам придется отвечать.
Коваль внимательно изучал Ганку. Сейчас это была словно и не та Кульбачка, какой она предстала при их первой встрече. Правда, она и теперь говорила мягким, елейным голосом, который не очень подходил к обстановке. Но испуганной тоже не была, хотя и старалась выглядеть именно такой. Подумал, что, может, Ганка уже бывала в подобных ситуациях. Вспомнились случаи, когда подозреваемый спешил получить меньшее наказание, чтобы следствие не раскрыло его более тяжкого преступления. Кульбачка знала, какое наказание ей грозит за нарушение правил торговли, и, очевидно, уже определила, как ей нужно держаться, чтобы дело ограничилось только этой виной.
— Так кто же принес вам на сохранение эти бутыли с самогоном? — продолжал допытываться майор Литвин.
— Грех мне большой будет, если на людей укажу. Так Иуда Христа продал.
— А откуда у вас эти пять овчин?
— Купила, кожушок себе сшить.
— Кожушок у вас есть, добротный, — заметил Бреус. — Он внесен в опись имущества.
— Еще один хотела, новый.
— Это из пяти овчин? — строго спросил Литвин. — Не смешите!
— А если мы вам назовем свидетелей, которые покупали у вас самогон? — спросил капитан. — И очную ставку устроим.
Кульбачка промолчала.
— Мы тут не в жмурки играем! Честное признание для вас же лучше.
— Ну купила овчины, ну лежали, не торговала же я ими.
— А в Василькове, Умани, в Черкассах и Киеве?
— Не торговала я нигде овчинами, милый, — упрямо стояла на своем Кульбачка. — Ей-богу! Старый кожух надоел… Ведь женщина я, люблю хорошо одеваться…
При этих словах Бреусу вновь вспомнились туфли в ларьке. Чем же эта старая обувь привлекла внимание? Может, тем, что туфли были небрежно брошены под прилавок? Выходит, не очень дорожила ими Ганка, обувала только в грязь. Да… Она здесь липкая, чернозем… Но ведь на туфлях была желтая глина…
И капитан Бреус мысленно снова взял туфли в руки.
— А незаконную торговлю самогоном признаете? — спросил Коваль.
— Признаю, — быстро выдохнула Ганна. — Как не признать… Если есть свидетели…
Коваль почувствовал, что не ошибся в своих подозрениях. Значит, и впрямь хочет провести за нос, признать торговлю самогоном и на этом покончить дела с милицией. Он понял, что попал в точку, и едва не улыбнулся. Его не удивило, что Кульбачка не перепрятала самогон. Протокол о нарушении правил торговли и изъятие незаконной долговой тетради — это был первый звоночек. И не так глупа Ганка, чтобы надеяться, что милиция больше не придет к ней…
— Дайте, пожалуйста, показания свидетелей, — обратился он к Бреусу.