Если б не мгла, я бы прогулялся по руинам, а так ограничился поиском дров для костра, при этом обвязал себя веревкой, чтобы не потерять гартоллу, – на ощупь бродил по округе, словно зверь на привязи.
Погоня за мной давно прекратилась. Уже два месяца меня никто не тревожил. Меч не покидал ножны, а последнюю стрелу из гартоллы я выломал еще весной. Харконы никогда бы не сунулись в Западные княжества, я и сам их едва прошел. На границах Земель Эрхегорда у них совсем не было власти. И все же ночевать я предпочел в стороне от дороги, под осыпавшимися стенами редута.
… За дверью, возле которой стоял стражник, послышались гулкие шаги. Я вздрогнул – понял, что задремал. Выпрямился, наскоро растер ладонями лицо, чтобы прогнать сонливость и приготовиться к встрече с комендантом, но, когда дверь открылась, увидел, что это второй стражник, не более того.
Как и первый, он был облачен в легкие кожаные доспехи, украшенные незамысловатыми узорами из серебряных нитей. Под откинутым правым наплечником виднелся окантованный вырез в рубахе, а в нем – оголенное плечо с черными знаками сигвы, по которым определялись звание стражника и город его приписки[2]. Закрывать правый наплечник разрешалось только в холод и перед сражением, для таких случаев сигва была продублирована на нем желтыми нитями.
– Нашли в погребе… Опять.
– Ты уверен, что… Сообщили?
– Нет еще.
Стражники переговаривались тихо. Я прислушивался, но едва разбирал отдельные слова.
– Уверен!.. Так же было…
– …самим надо.
– Согласен.
Стражники поглядывали в мою сторону.
– Значит, опять сбежала.
– …поймаем.
– …сказать?
– Сначала поймаем! Нельзя…
Беззвучно открылась и закрылась дверь. Стражники ушли. Несколько минут я сидел в приемном зале один. Вслушивался в его тяжелую, пыльную тишину. Наконец пришел третий стражник. Молча встал на то самое место, где стоял первый. Ожидание продолжилось.
Заскучав, я встал. Прошелся вдоль стены за троном.
Рассматривал полосные барельефы, статуи, вазы. Их было немного, но они стояли так, что зал не казался пустым. В этом чувствовалась просторная красота.
По стенам, отчасти прикрытым тяжелой синей драпировкой, тянулись пилястры. С потолка свисали каменные многоярусные люстры. Но главным украшением зала была резьба по камню. Она покрывала не только трон, но даже каннелюры и простенки между узких стрельчатых окон.
На одной из стен была вырезана узорчатая, на удивление подробная карта города и крестьянских предместий. Я сразу отыскал на ней восточные ворота, через которые проезжал этим утром. Вспомнил, как зачарованно остановился перед темной глыбой в тумане, – дорога привела меня к Багульдину в тот самый момент, когда я уже начал сомневаться в правильности выбранного направления.