– Будет исполнено! – радостно ответил Джонс, и, как мне показалось, причиной радости в его голосе был вовсе не ром, а заявление Альваро о грядущей женитьбе.
Спустя полчаса мы бежали по спящему еще Донатосу в сторону дворца. С каждой минутой на улице становилось все светлее, а шансов на удачный исход дела все меньше.
Когда впереди показались ворота королевской резиденции, герцог кивнул Джонсу:
– Иди и разыграй там знатное представление.
– Наслаждайтесь спектаклем, ваше сиятельство! – ответил Джонс, а затем развязной походкой вывалился из нашего укрытия на улицу и, распевая пиратские песни, направился прямо к часовым, размахивая при этом наполовину опустошенной бутылкой рома.
– Эй, ты! – встрепенулся один из гвардейцев. – Шагай отсюда! А не то угодишь в каземат!
– Ты мне не угрожай, сынок! – ответил Джонс, после чего звучно рыгнул. – Перед тобой гроза морей! Что мне твоя темница? Пусти меня, я хочу погулять по этому прекрасному саду!
И, не обращая внимания на крики часовых, капитан прямой наводкой двинулся к воротам. Я с удивлением смотрела, как этого великана, словно мухи, облепили хилые солдатики, пытаясь оттащить его назад. Сил часовых явно не хватало, и они призвали на помощь дозорных. Этого момента мы и ждали. Пока капитан боролся со стаей королевских гвардейцев, раскидывая их в стороны, словно щепки, мы пулей пробежали мимо пустых ворот. Лицо герцога скривилось от боли, но, к моему удивлению, он продемонстрировал невероятную прыть.
– Тебе очень больно? – спросила я, когда мы оказались за воротами. – Прости. Это все из-за меня. Мне не стоило совершать этот побег.
– Для настоящего мужчины боль – это возможность стать сильнее и выносливее. Не думай об этом.
– Надеюсь, бедняга все еще под деревом и жив, – сказала я, увлекая мужа в сторону того самого дуба, под которым оставила пьяницу Жозе.
Как оказалось, мужчина крепко спал, зарывшись в мох и листья. Я стыдливо отвернулась, пока герцог аккуратно складывал возле него мундир. Подхватив с дерева мое платье, мы поспешили к центральному входу во дворец.
Спрятавшись между яблоней и высоким кустарником, мы оценили обстановку.
Вход охраняли гвардейцы. Они стояли, словно восковые фигуры, и даже не моргали. Пройти мимо них незаметно было невозможно. Герцог осмотрелся, а затем поднял с земли яблоко. Через секунду фрукт приземлился на голову одного из гвардейцев. Тот встрепенулся и опустил глаза вниз, чтобы посмотреть, что за штука прилетела ему в голову.
– Что это было? – спросил его напарник.
– Яблоко, – ответил пострадавший, потирая ушибленный лоб.