– И что же сделало ваше величество? – спросила я.
– Сжег письма грандов, в которых они клялись в верности моему отцу. А также один отчет, который касался его прихода к власти. Вы, конечно же, не в курсе, но герцог Альба – мой кузен! Мой отец сверг с престола его отца, а наследника пожалел – отдал на воспитание престарелому Руану Альба, бездетному и неженатому. Тот с радостью принял принца.
– Неужели? – совершенно искренне удивилась я. Но мое удивление относилось вовсе не к известным мне фактам.
Король с такой легкостью говорил о мятеже, так спокойно вспоминал о совершенной по отношению к Альваро несправедливости, что я на самом деле испытала шок. Этот мужчина был лишен совести и прочих чувств, которые делают человека человеком. К тому же его слова добили во мне всякую надежду на то, что я могла ошибаться и сгорели другие бумаги. Нет, случилось именно то, чего я так боялась, – наши основные улики были безжалостно уничтожены огнем.
В этот момент самообладание покинуло меня. Я резко поднялась с места, опрокинув на себя бокал с вином, к которому так и не притронулась.
– Что такое, герцогиня? – спросил маркиз Пилар, бросив на меня пронзительный взгляд.
Его по-поросячьи круглые глазки смотрели на меня с недоверием. Я чувствовала, как он сканирует меня, пытается вывести на чистую воду.
– Ваше величество, прошу простить мне мою неловкость. Не могли бы вы прислать ко мне вашего лекаря? Мне нездоровится. Кажется, ваши слова об утреннем визите герцога в королевский сад так сильно впечатлили меня, что мои нервы вновь расшатались. Страх сковал мои внутренности.
– О, моя дорогая! Как жаль! Я лично провожу вас.
Филипп встал из-за стола и подошел ко мне. Он обхватил меня за талию, и мне пришлось взять его под руку, продолжая изображать полуобморочное состояние. На глаза наворачивались слезы, мысли путались, в горле встал тошнотворный комок. Перед глазами начали маячить языки пламени – как будто я смотрела на огромный костер.
– Благодарю вас.
Меня выворачивало наизнанку от близости к этому человеку, пока мы поднимались на третий этаж. Камердинер бежал впереди с подсвечником, как верная собачка. Не хватало только, чтобы он высунул язык и начал часто-часто дышать.
– Ну вот, вы действительно побледнели, – заявил Филипп, укладывая меня в постель. – Немедленно пришлите лекаря! – крикнул он уже прислуге, которая толпилась в спальне.
– Я умру… – безнадежно прошептала я.
– Ни в коем случае, моя дорогая Фике, – ответил король. – По крайней мере я не дам вам этого сделать до суда, который состоится послезавтра. Будьте так любезны потерпеть. Ваши показания нам очень нужны.