Я укуталась в шерстяную шаль и с грустью посмотрела вниз – там у крыльца кипела деятельность. Слуги сновали из дома на улицу и обратно, вынося коробки и мешки. Контролировали этот процесс Джонс и Альваро.
Герцог Альба наотрез отказался переезжать в королевский дворец, устроив там лечебницу и приют для страждущих. Я была благодарна ему за это решение, поскольку прикипела душой к особняку герцогини Гарибальди, который она любезно преподнесла нам в качестве подарка на коронацию.
Но теперь этот дом давил на меня, хотелось выбежать на улицу, схватить мужа в охапку и бежать подальше от столицы, до самого родового имения, где нас поджидали матушка Августа, которая решила построить неподалеку еще один монастырь, и герцогиня, захотевшая отдохнуть от столицы и двора вместе с вновь обретенным сыном.
Грусть острой иглой кольнула меня в самое сердце. От тоски щемило в душе, а в голове не утихали нехорошие мысли. Плохое предчувствие не покидало меня с того момента, как Альваро сообщил мне о своем решении лично навестить изгнанного из королевства Филиппа на острове Форментера во время очередного подвоза ему продуктов и предметов личной необходимости. Он заявил, что, несмотря ни на что, этот негодяй остается его кузеном и он должен убедиться, что его жизни ничего не угрожает.
«Пусть живет! Пусть живет, снедаемый муками разочарований и разбитых мечтаний! Пусть живет, терзаемый совестью и раздираемый на части растоптанной гордыней! Пусть живет в забвении! Такая жизнь хуже смерти, Фике! И все же – пусть живет!» – заявил он мне однажды вечером за ужином.
Я знала, что капитан и Зола, ставшая его невестой, будут рядом с моим мужем, что он отправляется туда в сопровождении целой флотилии и что у Филиппа на острове только трое слуг, но все равно была неспокойна.
Бывший король, низвергнутый толпой и ставший калекой из-за глупой попытки побега, не представлял для нас больше опасности, но в Басконии еще остались гранды, верные его отцу. Это и не давало мне покоя – уезжая так надолго, Альваро рисковал остаться в истории как король, правивший королевством всего несколько месяцев.
Слух уловил быстрые шаги в коридоре, а затем в дверь постучали.
– Войдите! – крикнула я.
– Ваше величество, – на пороге появилась Тара, которой Альваро позволил остаться при мне фрейлиной, – вы не спуститесь проводить его величество короля?
– Сколько раз тебе говорить, не называй меня так, – я улыбнулась девушке, – уже иду!
Тара смущенно улыбнулась мне в ответ и скрылась за дверью. Я поспешила за ней. С каждой ступенькой сердце ухало все громче, в ушах начало шуметь, а в горле встал неприятный комок. Я боялась, что не смогу сдержаться и расплачусь. Из-за беременности я стала чересчур плаксивой.