– Два вниз. (Мария подавленно.)
– Давайте мне сопровождающего, и он меня спустит в стационар.
– Это противоречит нашим инструкциям.
– Тогда везите меня, дьявол вас побери, на кровати.
– Мы не можем переместить вас на этой кровати. (Бесовка Фаина Ивановна.)
– Что?
– Эта кровать принадлежит этому этажу, реанимации, и она не должна по инструкции покидать реанимацию.
…Стали собираться врачи, медсестры, несколько больных. По их виду можно было определить, что они покорны, как приготовленные к закланию на бойне коровы. Но поскольку происходило ЧП, они стеклись и тупо наблюдали за происходящим.
– Я сейчас встану, сам пойду в лифт и доберусь до стационара.
– Вы не должны этого делать. Существует инструкция.
– И что глаголет ваша инструкция?
– Из стационара должны подняться на наш этаж с их койкой, мы переместим вас на койку стационара, и вас отвезут.
– Так где же они?
– Мы им звонили. Ждём!
– Звоните ещё! Мне пробуравили череп в двух местах. Удалили огромную гематому. Я оперирован, я хочу чтобы из вашего Бедлама меня переместили в палату, за которую я заплатил. Я там усну, наконец.
– Мы ждём. Они не спешат.
– Так спустите меня туда на вашей драгоценной кровати, чтоб вам пусто было, нацисты. Там перевалите на их кровать и возвращайтесь к себе и к своим кроватям.
Председатель сидел, как восставшая обезьяна, на кровати с бортиками, а вокруг, серьёзные и тусклые, стояли жители реанимации.
– Мы не можем, я же вам объяснила. У нас инструкции. (Бесовка Фаина Ивановна.)
Председатель, сжимая флакон с кровью, сотрясая шланг с кровью, ведущий из его головы, нажал на телефон Дмитрия.
– Дима, эти фашисты из реанимации вот уже два часа не переводят меня в стационар. Набери профессора и расскажи ему, что тут происходит. Пусть он наведёт порядок!
Дмитрий попытался его успокоить, но Председатель был дико зол, столкнувшись с их внутренним абсурдом. Он отключил Дмитрия.
– Так, – сказал он. – Или вы меня везёте вниз на два этажа ниже немедленно, или я разнесу сейчас ваш барак к такой-то матери!
Председатель увидел, что при этих его словах глаза у доброй половины его аудитории внезапно потеплели. Вероятно, у них у самих появлялось такое желание разнести барак к… такой-то матери.
– Я, между прочим, в тюрьме сидел за государственные преступления. – Председатель осмотрел аудиторию. Бесовка Фаина Ивановна молчала, вид у неё был подавленный.
Ситуацию разрешило появление койки из стационара, которую толкали две незлобливого вида, но абсолютно неэнергичные женщины.
Их койка была чуть ниже койки реанимации. Прижимая к груди флакон с кровью, Председатель свесился на локте над прибывшей койкой и упал на неё. На него возложили одеяло.