Олеся, сохраняя на лице брезгливую гримасу, вытряхнула содержимое сумки на землю. Откинула в сторону огрызки кукурузных початков, свернутый плащ и пустой портсигар. Еще сумка содержала кошелек на молнии, разрисованный сердечками. Из кошелька выпали шприц и тщательно заткнутый пузырек с коричневой жидкостью.
Олеся вытащила пробку.
– Мекс, – скривившись, определила она. – Бодяжный. Паршивый.
– Я на Севере была, – пнув опустошенную сумку, процедил Джек, – золото копала! Вот охреневаю просто – сколько ж дряни плодили до того, как все случилось. На вид – конфетка, а в руки возьмешь – дерьмо. Если все барахло, что до сих пор в завалах валяется, в кучу собрать – небось, до Луны достанет. А ботинки нормальные – сто пар переберешь, пока отыщешь. И на фиг им было столько? Почему нельзя было вместо тысячи – одну вещь сделать, но нормальную?
Вопрос адресовался почему-то Кириллу. Тот пожал плечами.
– Не знаю.
– Во-во, – буркнул Джек. – А кто знал – с тех уже не спросишь. Как она сюда доволоклась-то, в одном тапке? – Поддел ботинком босую ногу пленницы.
– Наверное, недавно потеряла. Поняла, что дальше идти не сможет, вмазалась – и решила, что теперь ей все трын-трава.
– А Саня после контузии слышал плохо, – вспомнил Рэд. – Подкралась, видать, пока он с гостинцами возился, арбалет схватила и выстрелила.
– Вот же дрянь. – Кажется, Олеся с трудом удерживалась от того, чтобы не ударить Дикую. – Почему же я-то ее не почуяла? – Она принюхалась. – Блин… – Провела пальцем по грязной щеке лежащей, поднесла палец к носу. – Она нутряным жиром намазана! Человеческий запах – влегкую перебивает. Вот тебе – и крыс вокруг полно.
– Наверное, ты и Диких поэтому не сразу почувствовала, – догадался Кирилл. – Помнишь, ты говорила, что вроде бы есть рядом люди – а вроде бы и нет?
– Не такая уж она, выходит, и дура, – мрачно рассудил Рэд. – Раз намазаться сообразила. Вот только очухайся, гадина! Ты мне все расскажешь.
Дикая очнулась, когда отряд заканчивал свежевать пойманных нутрий. Застонала и попробовала сесть.
Рэд направил на нее свет фонаря. Поднял за плечо, усадил, прислонив к стволу дерева. Встряхнул.
Девушка обвела захватчиков тяжелым, потухшим взглядом из-под спутанных волос.
– Опять вы, – с отвращением проговорила она.
Голос разительно изменился. Пленница больше не тянула слова тоненько-капризно – роняла нехотя, будто разговаривала с ними не первый час. И все они ей до смерти надоели.
Рэдрик рассчитано-хлестко ударил Дикую по щеке. Кирилл вздрогнул.
– А ты кого ждала – ангелов небесных? Зачем Сашку убила, тварь?