Шерра чуть не взорвалась от возмущения. Но это случилось, когда он лег на спину, и неожиданно дернул ее к себе. Склонившись над ним, она тревожно смотрела на него, борясь за самоконтроль.
— Ты должен поспать.
Пожалуйста, засыпай, молила она. Боже, заставь его уснуть. Но она не могла сопротивляться желанию касаться легкой щетины вдоль его щек, ее пальцы тянулись к нему, чувствительные кончики покалывало удовольствием от ощущения шершавой поверхности. Он наблюдал за нею, выглядя более расслабленным, чем обычно. Она никогда еще не видела его настолько непринужденным, открыто ей улыбающимся, его темные глаза заполнила горячка спаривания.
— Ты должна трахнуться со мной. — Он коварно усмехнулся, темные глаза почти почернели, пока он следил за ее лицом. — Давай же, только разочек. Обещаю, что не усну на тебе, — подлизывался он бархатным голосом, пославшим по ее телу искры страсти.
Ну и как она сможет противостоять этому новому, внезапно нежному Кейну?
Глава 5
Шерра потрясенно таращилась на лежащего перед ней Кейна. Кейн, и дразнится? Он никогда ее не дразнил. Он или огрызался на нее, или высокомерно говорил оскорбительные вещи, которые неизменно приводили ее в бешенство. Он мог брюзжать, издеваться над ней, называл ее уменьшительными кошачьими прозвищами, и вообще, прикладывал максимум усилий, чтобы превратить ее жизнь в ад. Но никогда, он не дразнил ее так мягко. Так сладко.
Время, проведенное ими в лаборатории, уж точно нельзя было назвать подходящим для шуток и поддразнивания. День за днем, жизнь и смерть вступали в борьбу. Каждая минута их жизней была еще одним уроком о смерти. Как убить кого-нибудь максимально быстро и беззвучно, или наоборот, причиняя ужасную боль. Шерра изучила уйму способов убийства, намного больше, чем было известно большинству убийц, рыскающих сейчас вокруг поместья. Но она ничего не знала о поддразнивании.
— Шерра, — с упреком напомнил о себе Кейн. Мягко. Он мог быть таким нежным, таким чутким.
Мысль об их единственной ночи заставила слезы навернуться на глаза. Она не хотела помнить, она нуждалась в забвении. Воспоминания делали ее слабой, вынуждали желать того, от чего она сама же и отказалась.
— Ты и сам знаешь, что я не могу, — прошептала она и вздрогнула, когда он поймал ее за руку, наблюдая за ее лицом.
Его мозолистые пальцы ласково поглаживали ее мягкие пальчики, и нежное трение кожи рождало тепло, заставлявшее ее задыхаться. Она любила его прикосновения. Жар и сила его плоти все время потрясали ее, равно как и голод, лижущий изнутри ее естество.