Еще что-то прикинул в уме, сухо отозвался:
— Отец Амвросий... И свое дите бывает в тягость, а чужой пащенок еще хуже... Я Антониду не хаю, может, и ничего баба будет, а ребенка ейного пущай с божьей помощью воспитывает кровный родитель.
Антонида в беспамятстве добралась до своей комнаты, упала на кровать. Она ни о чем не думала, ничего не соображала, не видела. Ночью бессвязно кричала, билась в истерике, отец сидел возле, гладил ей голову, сменял на горячем лбу мокрую тряпку.
Чужому человеку могло показаться, что Лука и Нефед живут в мире и дружбе. На самом же деле между ними была скрытая вражда. Лука завидовал достатку Нефеда, а Нефед, когда мог, вредил Луке.
Они были разными людьми — Лука скопидом, жила, его все в деревне называли заедателем. Хитрый — расставит свои сети, развесит паутину, любой запутается... Нефед тоже скаредный, за копейку задавится, норовит выбиться в первые богачи. Бывает, что петух машет крыльями, будто собирается подняться в высокое голубое небо... Так и Нефед. Решил, например, поставить мельницу, кирпичный завод, лесопилку, кожемялку. А крылья-то выше забора и не пускают — сидит покамест в своей лавчонке...
Вечерком Лука навестил Нефеда.
— Ну, как живешь? Мельницу не поставил?
— Не, паря... Не поставил покуда.
— А лесопилку?
— Гляди, Лука, вдарю...
— А кожемялку?
— Да брось ты, леший, — взмолился Нефед. — Вроде и умственный мужик, а дурак.
Лука долго визгливо хохотал, вытирал рукавом слезы.
— Погоди, Нефед... А как у тебя... ой, не могу... как с партийной ячейкой? Еще не вступил в большевики?
Нефед принес на стол чайник, кружки, молоко.
— У тебя-то, Лука, что нового?
— Наповадился Петька ко мне. Не то, что ко мне, а к Фроське, значит... Я и думаю: как тебя, малец, изловить для нашей пользы. Клюнул на водочку. И повело его... Кажинный день у меня, Фроську вроде совсем позабыл, только водку ему подавай. А Фроська печется, жалеет его, глядеть умильно. Ну, думаю, ладно... Петька на крючке, надо, чтоб не сорвался. А он напьется, и брык с копыт, спать. Здеся, паря верное дело: через Петьку выведаем все ревкомовские задумки, какие они на нас путы готовят. Только его надо крепко держать за жабры, чтобы и хвостом не трепыхал. Еще глядишь, все так обернется, что и Фроська моя будет.
Лука вдруг посмотрел на Нефеда злыми глазами, хмуро добавил:
— Ты, поди, соображаешь: разболтался Лука Кузьмич, мелет, чего надо и чего не надо... Проведать хочешь мои тайности, только зря мылишься, бриться не доведется. Я тебе всего не открою, ну, чего бельмы вылупил??
Война для Густых Сосен, видно, отгремела, откатилась куда-то на край света. Раньше бои шли чуть не за околицей, неподалеку ухали пушки, трещали пулеметы. А то через село как очумелые скакали пьяные вершие с шашками наголо, с винтовками, орали, палили из наганов. Это отступало белое воинство. За буйными казачьими сотнями, похожими на разбойные банды, тащились, скрипели по дорогам обозы — неприбранные, взлохмаченные подводы, будто вороньи гнезда на колесах.