По ночам Луше подсобляла Ефросинья, тоже не спала, качала ребенка. В тот день она с утра убежала по делам — мало ли хлопот по хозяйству, да и ревкомовские заботы...
Фросина мать, домовитая тетка Катерина, уговаривала Лушу прилечь, отдохнуть.
— Гляди, до чего измаялась, страх один. Давай сыночка, покачаю... А ты прикорни малость. Вот я ему песенку жалостную спою, а он глазоньки закроет, подремлет, а мамка пока и передохнет.
Голос у тетки Катерины был негромкий, теплый, она пела, точно мурлыкала, под ее пение глаза сами слипались. Взяла на руки Егорушку, бережно, будто по скользкому, пошла с ним по избе.
Зарастай моя дорога,
Травой мелкой, муравой...
Что не травонькой-муравой,
Все лазоревым цветком.
Егорка притих, словно заслушался. Лукерья сидела на кровати, устало улыбалась, клонилась к подушкам, ее долил сон...
Как на этом было на рассветочке
Мелки пташечки сидят.
Мелки пташечки, горюшечки,
Жалобнюшенько поют...
Егорка уснул. Тетка Катерина покачивала его на руках, приговаривала:
— И ручка у нас спит, и ножка спит... Хворь из ребеночка сном выходит. Всхрапни, Егорушка, да присвистни, вот и ладно будет. Ходит дрема по сенюшкам, половичками тихо поскрипывает...
Лукерья уронила голову на подушку — не совладала с собой, забылась тревожным, некрепким сном.
Тетка Катерина баюкала Егорку, пела песенку:
Выйди, милый, на часок,
Скрылось солнце за лесок.
Выйди, милый, на часок,
Выйди, милый, чернобровый.
Расскажу тебе я сон,
Сон про вашу, сон про нашу
Сон про вашую любовь.
Руки у нее занемели, она опустила Егорушку в люльку, склонилась над ним, укутала тепленьким. Только отступила от люльки, Егорка заплакал... Лукерья встрепенулась, сон как рукой сняло. Взяла сына, прижала к себе.
Егорка кричал. По лицу Лукерьи текли слезы...
— Тетушка Катерина, — с трудом проговорила Лукерья. — Сходи к попу, позови Антониду... Ученая она, в городе всякие науки проходила. Может, наставит на ум... Ой, помрет сыночек, покинет меня Егорушка... Не снести мне, не пережить...
— Может, сглазил кто?.. Бабку надо, — со вздохом промолвила Катерина. — Бабку-шептунью... Которая от глазу заговаривает. В Воскресенском живет Харитинья... Еще, говорят, бурятские ламы от болезней шибко помогают: по обгорелой бараньей лопатке гадают, целебную воду аршан дают.
— Сходи по Антониду...
Егорка кричал. Антонида пришла огородами — стыдилась показываться людям в своем положении. Разделась, развернула мальца, оглядела беспокойными глазами.
— Не знаю, что с ним... — растерянно сказала она. — Видно, простыл. В тепле надо держать. Доктора бы...