Луша сидела на табуретке возле кровати, держала Машину руку. Та прикрыла глаза, губы у нее шевельнулись.
— Ты чего?.. — наклонилась над ней Лукерья. — Не слышу я, погромче...
Маша открыла глаза, посмотрела на Лукерью и вдруг отчетливо выговорила:
— Вешатель... Убийца... Меня повесил.
Лукерья с тревогой посмотрела на больную, тихо сказала тетке Катерине:
— Бредит... В жару вся. Дай-ка сырую тряпочку на голову. — Она склонилась над Машей. — Успокойся, ничего такого нету, почудилось тебе... Усни, полегчает... Никакой это не вешатель, муж Антониды, Василий Коротких.
Маша снова затряслась, побелела. Из горла вырвался тот же хриплый, истошный крик:
— А-а-аа... А-а-аа!.. Спасите!
Она пришла в себя только под утро, задыхаясь и плача, рассказала Лукерье, Фросе, тетке Катерине, как Василий Коротких в Троицкосавске повесил ее и еще пять партизан, как ее спас от смерти фельдшер Иван Николаевич Машков. Он и сейчас живет в Троицкосавске.
В избе было тихо. Тикали ходики, всхлипывала Маша, которую била дрожь... Лукерья, Фрося, Катерина сидели молча, не зная что подумать, что сделать. На печке, уткнувшись лицом в подушку, беззвучно плакала Лелька.
Филипп Ведеркин забросил домашнее хозяйство, пропадал на постройке. Жена ругалась, он таращил на нее сердитые глаза, тряс бородой: «Что ты понимаешь, темная? Не для себя стараюсь, должность справляю... Опосля всем миром поклонитесь, спасибо скажете».
— Дурак, — отругивалась жена. — Пущай ревком брюхо надрывает, пошто тебе больше всех надо? Они, гляди, как: друг за дружку, и все на Петрушку.
— Слепая стала? — кричал в ответ Филипп. — Все стараются, удержу нет. И русские и буряты... Для детей нашенских.
Но разве бабу перетолкуешь, перекричишь? Филипп наскоро хлебал щи, бежал во двор, налаживал там упавший забор, накалывал дровишек и снова исчезал: ждали дела на постройке.
Спал Филипп плохо — не давала покоя забота о чужой беде, не мог придумать, как помочь Амвросию. Грызла дума, что арест попа подстроил Коротких, он — главный всему виновник... «Не стану молчать, — твердо решил он, наконец. — Расскажу Лушке, что знаю про оружие».
Филипп застал Лукерью дома. Вошел и с порога начал без всякого предисловия.
— Здравствуй, Лукерья Егоровна. Заявился по срочному делу, надо нам с тобой сыскать истинную правду, а то человека зазря загубим.
— Присаживайтесь, Филипп Тихоныч.
— Ладно, сяду, хотя долго находиться у тебя не могу, работы полно. Школу строить — не портками трясти. Так вот, слушай...
Филипп рассказал, как по ранней весне увидел ночью в окошко — Васька Коротких с какими-то мужиками толчется возле колокольни. И кони с телегами при них.