Вспомнилось, как недавно Антонида всю ночь ревела, умоляла взять замуж — будто все в деревне тычут на нее пальцем, пересмеиваются, треплют языками. И верно, теперь каждому заметно. Отец вовсе взбесился, гонит вон из дому, бить принимался, выпытывает с кем добегалась...
«Лука малое время вдовый, — думал Василий, — а уже поговаривает о бабенках. На Фроську зарится, гундявый леший... Она близко не допущает, а он лезет. Корявая же, а ему все одно, с лица, говорит, не воду пить, была бы в юбке. Настырный, до своего доедет... Ничем, говорит, не поступлюсь, моя будет. Фроська уходить от него собралась, не буду, мол, у старого козла. А куда пойдет, когда жрать нечего».
В лесу, по глубокому снегу петляли, разбегались в разные стороны пугливые, хитрые звериные следы — осторожно ступал соболь, его следы вдруг обрывались, будто таяли в россыпях — соболь спрятался меж камней, затаился в стланях... Пробежала на острых копытцах кабарга, остановилась, прислушалась к чему-то и большими прыжками ускакала в горы, замерла на безопасном отстойнике, на уступе отвесной скалы. Лисица скрадывала добычу, ползла на брюхе между кустами, заметала след пышным хвостом... Так и мысли Василия — метались то в одну сторону, то в другую, будто кого-то вынюхивали, выслеживали, прижимались к земле, а чуть что — уползали в темную нору...
Егор, наконец, дождался сынка. Петя приехал на телеге с двумя парнями Калашникова — бравый, в новом дубленом полушубке, шлеме-буденовке с красной кумачовой звездой. Обнялся с отцом, степенно протянул руку Луше, долго разглядывал маленького Егорку, весело хохотал:
— Ишь, племяш востроглазый, бравый парень!
Егор шепнул при встрече, чтобы молчал про гибель Дамдина, велел упредить Калашниковых ребят...
Петя отковырнул пробку у большой темной бутылки китайской водки ханжи, которую привез с собой. Пришли соседи поглядеть на красного воина, послушать, что творится на белом свете. Лукерья сготовила отменное угощение. Петя не задавался своими воинскими доблестями, рассказывал о товарищах, какие они отчаянные в бою. Это всем понравилось.
Рядом с Лукерьей сидела Фрося, не спускала с Пети восторженных, влюбленных глаз...
— Ну, а сам-то ты как воевал? — спросил Егор.
— Что я? Как все, — беспечно махнул рукой Петя. — От врага не прятался...
— В боях-то бывал?
— Все время в сражениях. Как все, так и я... По три раза в сутки хаживал в атаку. Смерть всегда рядом была. Налей-ка, тятя, ханжи. Здорово забирает, я к ней теперь привычный, завсегда ханжу пью. Умеют китайцы зелье варить.
Он тряхнул кудрями.