Вечером Молчанов расположился в каюте и связался с ЦУПом чтобы передать дежурные отчеты. Работа в лаборатории утомила его. Он сильно хотел спать.
«ЦУП на связи», — сказал оператор.
— Говорит Андрей Молчанов, примите пакет данных.
«Подтверждаю, Андрей Степаныч. Передача началась. Вам включить музыку во время ожидания?»
Молчанов на секунду забылся. Последнюю неделю он общался с Игорем Павловым и это был точно не он. Но такой знакомый голос.
— Оператор, представьтесь, — командным тоном сказал Молчанов.
«Можно подумать, ты меня не узнал, научник.»
— Макс?
«Так точно».
— Что ты делаешь в нашем ЦУПе?
«Отныне буду твоим оператором».
— Ты же в НАСА.
«Группа НАСА перебралась в Москву. Условия здесь лучше. Так что ЦУП теперь общий».
— А нам, когда собирались сообщить? — с недовольством спросил Молчанов.
«Командер ваш в курсе со вчерашнего дня», — Макс прервался. — «Ах, вот оно. Командер „встали по стойке смирно“ решил не посвящать салаг».
— Попридержи язык.
«Окей, ладно. Господин командир Скотт Стивенсон просто запамятовал, или Прайм превратился в слишком большой корабль».
— Ты не исправим.
Макс рассмеялся. Этот смех был искренним и все еще юношеским.
«А, помнишь, как ты меня по астробиологии натаскивал? Вбил же мне в голову: Гипатея, Фортитьюдо, Аигир, Сафар, Либертал».
— Либертас.
«Либертас, Либертасссс. Язык сломаешь на этих экзопланетах».
— До сих пор считаешь, что это лишняя информация?
«Да, да. Когда-нибудь мы на них полетим и должны будем сказать их обитателям какое имя носит их планета, и тогда они скажут какое имя носит наша».
— И все же ты выучил.
«А как тебе такое: Sk-9827 в системе двойных звезд mns-8772, вероятность обитаемости 15 %, Lmd-7635 на орбите красного карлика MNS-81, вероятность обитаемости 35 %».
— Эти мы не учили.
«Эти я выучил самостоятельно».
— Тогда я рад, что мне удалось донести до тебя желание изучать планеты.
«Эй, много берешь на себя, папаша».
Они рассмеялись. А ведь прошло всего несколько лет с тех пор и так много изменилось. Они сидели тогда в кабинете Молчанова размером чуть больше его каюты на Прайме-1479. Штукатурка с потолка осыпалась, несущие стены покосились, полы проваливались, а вонь стояла такая будто кого-то схоронили подпол. Константин Александрович тогда попросил подтянуть сына по учебе. Молчанов и Макс сидели друг напротив друга за столом, который был старше их обоих и Молчанов рассказывал о потенциальных для жизни планетах, о микроорганизмах экстремофилах, которые могут выживать в жестких условиях, о тех местах где стоит их поискать, как например подледные океаны на спутниках Юпитера Европе и Ио. Макс не проявлял рвения к познанию, и Молчанов решил относиться к занятиям, как к работе. Но было что-то в Максе особенное, какое-то бесстрашие, вечное шило, толкающее его с головой туда, куда Молчанов бы никогда не решился пойти. И это привлекало Молчанова. Они часто беседовали обо всем, и как не удивительно Молчанов задавал больше вопросов чем давал ответов.