— Линнер, ты с леди Эллинорой остаёшься с Чертёнком, — сказал Дориан после завтрака. — Вдвоём вы быстрее справитесь, а Сэнди нужна нам всем, вол-шебников пока мало, тем более сильных.
— Дориан, у меня личные счёты с де Броком. Я буду присутствовать на суде и на том, что последует за ним, — голубые глаза Линнера встретились с карими Кендалла, и последний, поколебавшись, кивнул.
— Хорошо, друг мой, не буду отговаривать. Пошли.
Кендалл решил устроить открытый суд, и поскольку в Монтаре отдельного помещения для этого не было, всё происходило на площади перед тюрьмой, где собственно проводились и казни. Большинство людей пришли из Ни-жнего, как заметили друзья, жители Верхнего по-прежнему осторожничали и предпочитали наблюдать за событиями из окон особняков. С Сэнди остался Роан, остальные же собра-лись перед деревянным помостом, на котором стоял стул с высокой спинкой. Вывели арестованного и поставили лицом к толпе, следом на помост поднялся Дориан и сел — рана ещё давала о себе знать. Эмори, об-водя толпу взглядом, натыкался только на сумрачные лица, сжатые губы, и злорадные усмешки.
— Поскольку я являюсь единственным лицом, имеющим право вершить суд, с вашего позволения, начну, — Дориан помолчал. — Перечислять прес-тупления этого человека, известного как Эмори де Брок, не имеет смысла, это займёт слишком много времени. Его жестокость тоже всем хорошо из-ве-с-тна, и зачастую это была неоправданная жестокость. Кроме того, он убил Ра-лину, — тише добавил Кендалл, — милую, хорошую девушку, которая не сде-ла-ла ему ничего плохого. Можете думать, что я мщу за друзей, всех тех, кто нашёл смерть за стенами тюрьмы или здесь же, на площади, я не буду отри-цать. По моему мнению, Эмори де Брок за-служивает смертной казни. Если есть кто-то, могущий выступить в защиту этого человека, я готов выслушать. Если кто-то хочет добавить к обвинению, я тоже выслушаю его.
Некоторое время на площади царила тишина. Защищать бывшего начальника тайной полиции никто не захотел. Джарт, Рейк, Линнер по очереди выходили вперёд и негромко подтвер-ждали приговор Кендалла, а народ одобрительным гулом выразил согласие с решением Дориана. Оливия стояла неподвижно чуть в стороне от основной толпы, чёрное шёлковое платье и вуаль подчёркивали болезненную блед-ность лица и рук. Она даже не предприняла попытки выступить в защиту мужа, знала — бесполезно. Да и что она могла сказать? Какое дело всей этой толпе до того, каким он был мужем для неё? Губы молодой женщины беззвучно шевелились: "Я зна-ла, что так будет, я знала, что его казнят…" Джарт только один раз взглянул на Оливию, но в его взгляде было столько едкой горечи, что Лив вздрогнула, поёжившись. Слово снова взял Кендалл.