— Понимаю, у тебя нет причин мне доверять. Однако задумайся, мы находимся в одной лодке и плывем по реке в неизвестность Я — чужак, да, вполне понятно, почему меня не хотели видеть в городе. Я опасен для твоего народа чем-то кроме природного любопытства? Конечно, мы долго пытались каким-нибудь образом связаться с вами, но с мирными целями. Все, что произошло — случайность, недоразумение. Никто не хотел нарушать табу и лезть без приглашения. Ты знаешь это лучше меня, иначе, зачем бы земле спасать наши жизни твоими руками? Может быть, злишься, что мы невольно стали виновниками твоего изгнания? Но могу ли я отвечать за ваши обычаи и законы? Не забывай, мой друг умер, а я даже не смог достойно похоронить его. Не знаю, что с ним произошло, но его гибель тяжелая утрата и потрясение для меня. Единственное, что я пытаюсь сейчас сделать — заключить перемирие. Оно нужно нам обоим. Так безопаснее в пути, никто ведь не знает, что ждет за поворотом. Ты считаешь меня недругом, но мы можем быть спутниками. Ты бывала здесь раньше? Знаешь дорогу? Ответ — нет? Тогда что ты теряешь, начав сотрудничать со мной? Если бы хотела убить, сделала бы это раньше, просто вытолкнула из лодки. Но я ведь чувствовал, как ты выхаживаешь, поишь, заботишься. Страх мучает и меня, поверь. Я тоже боюсь неизвестности, а выжить одному гораздо труднее, чем вдвоем. Мы можем притворяться врагами, когда доберемся до места.
Навья по-прежнему хранила молчание. Янат не стал давить и просто рассматривал места, которые они проплывали. Он был несколько растерян и еще не разработал стратегию поведения для сложившейся ситуации. К тому же его тяготила неизвестность и раздражала упертость русалки. Даже имени ее он так до сих пор и не узнал. С другой стороны у Яната существовали проблемы поважнее аборигенки. Конечно, можно было бы поинтересоваться, как добирались до места другие изгнанные, но скорее всего, навья этого не знала. Как ни крути, оставалось приспосабливаться и пока что просто ждать.
В лодке лежало короткое весло, перекидная сумка навьи и какой-то тюк. Янату ужасно хотелось есть, и он придумывал способ снова подкатить к совершенно не реагирующей на него аборигенке по поводу пищи. Подземная река несла быстро, видно течение ее было сильным. Стены покрывали известковые подтеки, наплывы и белоснежные нити сталактитов. Бахрома свешивалась с потолка, плиты то спускались ниже, нависая практически над головой, то уходили вертикально вверх неровными гранями. В ровном тусклом свете грибов, которых стало значительно меньше, эти переплетения создавали странные иллюзорные эффекты, совершенно фантастические по красоте и величию. Наверное, из-за течения, в воде не росли растения, которые так чудесно оживляли источники в городе. Контраст между темной шепчущей водой и мерцающими сталактитами, змеящимися трещинами в скале и шарами грибов был резким и впечатляющим.