Я бросаю взгляд на фотографии с места преступления. На них видно, что рядом с кроватью — там, где я находился, когда получил пулю в голову, — лежит мой смартфон. Его дисплей разбит, да и корпус треснул — едва не развалился на две части.
— Мне известно и это, — соглашаюсь я.
— Как же так получилось? Ты что, выбросил ее смартфон в окно? И зачем ты разбил свой смартфон? Полагал, что уничтожишь доказательства?
— Доказательства чего? — недоумеваю я.
— Ты, должно быть, впал в отчаяние и стал действовать безрассудно, Харни. Тебе следовало знать, что мы в конце концов восстановим все СМС. Даже если телефоны уничтожены физически. Это называется «технологии».
Я качаю головой, но внутри меня что-то опускается.
— СМС? — переспрашиваю я.
Визневски хихикает:
— Как будто ты не знаешь.
— Я не знаю. Я не пом…
— Ну, ты точно знаешь, что следователь, расследующий убийства, полагает, что перестрелка произошла приблизительно в десять часов вечера, не так ли?
— Да, — говорю я. — Правильно.
— Так вот, взгляни-ка на обмен эсэмэсками между тобой и детективом Кейт Фентон за несколько минут до перестрелки.
Визневски кладет передо мной лист бумаги с распечатанным журналом текстовых сообщений, сгенерированным компьютером. В журнале содержится информация о времени, отправителе, получателе и содержании сообщения. Я нахожу глазами «21:49» — время того дня, когда произошла перестрелка.
Кейт, мне: «Мне нужно с тобой поговорить».
Мой ответ: «Не сейчас».
Кейт: «Я у входной двери открой».
Мой ответ: «Ты у двери квартиры Эми?»
Кейт: «Да открой дверь прямо сейчас».
Мой ответ: «Зачем мне это».
И, наконец, последнее адресованное мне сообщение Кейт: «Потому что она знает о тебе идиот. Она знает и я знаю».
Я бросаю листок на стол и вскакиваю со стула. Визневски на всякий случай делает шаг назад.
— Нет, — закипаю я. — Невозможно. Такого… просто не может быть.
Убийственные лазерные лучи пронизывают мой мозг. Все переворачивается вверх дном, смешиваясь в невообразимую кучу — слова, факты, отрывочные воспоминания — и улетая в черную дыру…
— Все еще думаешь, что перестрелка началась на почве ревности? — ухмыляется Визневски. — А вот мне так не кажется. Я полагаю, что Эми Лентини тебя раскусила. Да и Кейт тоже.
— Нет… нет.
Я чувствую, что в прямом смысле слова валюсь на пол. В переносном же смысле чувствую, как все выскальзывает из рук. Мне очень нужно, чтобы ко мне вернулась память. Очень-очень нужно.
«Дело не в том, что вы не можете вспомнить, Билли, — сказала мне тогда женщина-психиатр. — Что бы тогда ни произошло… Вы не хотите вспоминать».