— Плохо девушке, не видите? Пойдем, Наденька, на место, где твоя сумка. Пойдем, милая! Я сейчас в Камышовке сойду, к сестре надо зайти, а к вечеру приеду, поговорим. Ключи от дома под скамейкой, где всегда, ты знаешь.
Женщина посадила Надю на ее место, затем вытерла своим платком девушке лицо, облитое водой, и, наклонившись, тихонько шепнула:
— Ты заплачь, Надюша! Ну что же это у тебя улыбка на все лицо?.. А вот уже и к Камышовке подъехали! — Обратилась к водителю и попросила: — Эту девушку у Раскольного высадите, пожалуйста!
И выйдя из автобуса, крикнула Надежде: «Я вечером к тебе зайду, а на кладбище завтра пойдем!»
* * *
Вскоре автобус остановился в Раскольном. Водитель повернулся к Наде:
— Девушка, мы в Раскольном. Вам здесь выходить!
Надежда согласно кивнула (сейчас она соглашалась со всем, что бы ей ни сказали), поднялась и направилась к выходу.
— Эй, сумку забыла! Это же твоя?
Один из пассажиров протянул сумку уже вышедшей из автобуса девушке.
Дом Надежды стоял недалеко от остановки. Сколько раз за всю свою недолгую жизнь она прошла по этой дорожке? Вот и теперь двигалась машинально, ни о чем не думая, кому-то говорила: «здравствуйте», никого не узнавая.
Зашла во двор, села на скамейку. Сунув руку под скамью, нащупала гвоздик. На нем, как и всегда, висела связка ключей — от дома, от сарая. Девушка их схватила и прижала обеими руками к щекам. Ключи были холодные, ей стало так хорошо… Первым попало в руки то, что было общим у нее с мамой, — ключи. Их держала в руках Люба-мама! Поэтому ей так хорошо сейчас! Она не пойдет в дом, посидит. Вдруг что-нибудь изменится?.. Не может, чтобы все было так плохо! Это неправильно! У нее в сумочке диплом, его мама еще не видела! Как же так?..
Еще день назад Надежда была полна сил, искренне верила в полную радостными событиями жизнь! Они с Костиком поженятся, у них будет квартира. Своя — не съемная! Если понадобится — Надя возьмет дополнительные часы и репетиторство в школе, где будет работать. А Люба-мама продаст свой дом и переедет к ним. Не захочет вместе жить — купят для нее однокомнатную квартирку где-то поблизости… И даже месть отцу, Вихрякову Платону Федоровичу, куда-то отодвинулась. Все так замечательно складывается, не будет она никому мстить! Пусть живут…
Девушка сжимала ключи в руках, когда к ней подошла тетя Наташа. Ей уже донесли, что Надька, дочь покойной Любаши, наконец-то приехала.
Наталья, не здороваясь, села рядом на скамью, скорбно глядя мимо девушки.
— Тяжко тебе, девонька! Почему не плачешь? Заплачь, легче станет!