…Когда горящий наливник пробил не успевшие закрыться ворота и устремился в подземные ангары, Дик и Машка выпустили гранаты в дверь склада.
Позднее, вспоминая происходившее, Дик понял, что из спас самолёт, стоявший на разгрузке. Когда гранаты разорвались внутри — секунду вроде бы ничего не происходило. Но потом из двери ангара ударила плотная, практически материальная, струя пламени, мгновенно растворившая и джаго, и платформы — так, словно их и не было.
Последнее, что запомнил Дик — самолёт, закрывавший их, вдруг содрогнулся и покатил по аэродрому, подталкиваемый пламенем, словно решил самостоятельно взлететь в небо.
Дика и Машку, потерявших сознание, вышвырнуло за колючую проволоку…
…Сашка, честно говоря, перепугался. У Димки прыгала челюсть, юноши не поднимались на ноги, выпустив оружие и руками вцепившись во взбесившуюся землю. По небу пролетали подброшенные вверх атмосферные истребители. Стальные щиты и куски зданий рушились сверху, убивая и калеча всё живое, земля вспучивалась, выпуская огонь, а в других местах — проваливалась, жадно всасывая его в себя. Падали и взрывались здания — в океане бушующего высокотемпературного пламени. И надо всем этим ужасом танцевал трёхкилометровый столб огня — это выгорали запасы орбитального горючего…
В Фахоту вылетели стёкла во всех домах, несколько зданий завалилось. На шесть километров в округе в лесах пожухла зелень. От сотрясения уш8ла под землю река, а на месте взрывавшихся ангаров позже возникло озеро.
Вырвавшиеся из-под контроля буквально адские силы не спешили успокаиваться. Но страх уже прошёл — уступив в Лесных Псах место полумистическому чувству восхищения. Сашка стоял в рост на фоне зажжённого им и его друзьями пожара, потрясал ружьём и кричал:
— Война! Вот это война! Вот вам война, уроды! Вы хотели воевать — вот вам война! Получайте войну и будьте прокляты — все, все, все, за всех!
Наверное, фигуры его и Димки были в самом деле непонятно-страшны, потому что джаго даже не пытались к ним приблизиться — в слепом ужасе шарахались в стороны. Димка хохотал, размазывая по лицу копоть с потом, губы у него полопались и брызгали кровью, быстро спекавшейся от жара. Сорвав куртку, он завертел ею над гололвой:
— Аоу! Сюда!
По качающейся — судорожными, затихающими рывками — земле бежала Бранка. Нина — с окровавленным плечом — поддерживала Мирко, который левой рукой зажимал рану над виском.
— Где Горька со своими?! — крикнул Сашка, мгновенно приходя в себя. Мирко мотнул головой, мучительно скривился, прохрипел:
— Не знаю… там, наверное… — он указал в сторону наполовину провалившейся диспетчерской, — и им все, похоже, конец.