Стянув с себя старые штаны из прочного вельвета — сапоги остались в лагере — девушка бросила их на куртку. Следом полетело и самодельное бельё. Она потянулась сильным, стройным телом, сцепив над головой руки. Казалось, она довольна тем, что освободилась от одежды. Танцующей походкой прошла к кострам и нагнулась; встала на колени и протянула руки к валежнику.
Алое свечение потекло с плеч Люськи по рукам, ладоням, пальцам, растроилось, молниями ударило в валежник — и занялось пламя.
— Россыпь тропы узнал,
ветром в пыли потерян.
В спину сопит весна —
в терем её, в терем!..
Диким огнём сгорит,
всё пропадёт — ночью.
Самые пальцы твои
ветер сквозь сны волочит.
Она бросила в костры по ветке каждого дерева — пламя затрепетало, взметнулось и словно бы потянулось — костёр к костру. Это был не ветер. Ветер не дует со всех сторон сразу…
В свете костров мелькнул первый нож. И вскоре десять лезвий образовали круг около костров — круг из мерцающих алых искр. Со звонким криком девушка прянула между кострами и снова вскинула руки — будто одетая в пламя…
— Видел: туман густой —
встал за рекой — затишь.
Бредил во сне — бедой,
сны по весне — настежь.
Пламя взметнулось, скрывая её целиком. На поляне бушевал яростный единый костёр. Послышался неясный звук — словно бы трубил рог — а потом призрачный мужской голос ответил гулу огня:
— Плеском пустой зари —
шелестом — звали крылья.
Мёртвые сны свои —
пылью ссыпал, пылью.
В огне возникла неясная фигура — словно выдвинулась из алых зыбких глубин. Как обычно, парни не могли для себя уяснить, что — или всё-таки кто?! — это. Часть мозга твердила, что это иллюзия, видение. Но другая шептала о временах, когда Вселенной правили иные силы — не те, что теперь, когда всё было иным — от расположения звёзд до законов мира.
И снова — голос Люськи — из костра:
— Россыпь с ладони сдул,
наземь упал — дивен:
слушал — далёкий гул,
слышал — в траве — ливень…
[7]Стало очень тихо. Потом опять послышался девичий голос:
— Боевые машины… готовятся к взлёту… сто сорок километров к юго-востоку отсюда. Садятся спецназовцы… по восемь… и… и… и… я не могу различить его! Тёмное облако клубится… холод… холод, смерть! Нет, я не могу, иначе он поймает… поймает меня! Всадники… большой отряд идёт с востока… уже близко. Заслоны на лесных дорогах… о, как их много!!! — голос девушки стал пронзительным, почти исчез, уйдя куда-то в ультразвук. — Нас обкладывают, как зверей… как волков… свободна только дорога на запад, к болотам… на запад…
Сашка и Горька озабоченно переглянулись. Сашка сделал глазами молчаливое: "Дааааа…" Горька пожал плечами. Болота раскинулись на юг и север на многие десятки километров — и до них было километров сорок. Там можно было с одинаковым успехом уйти от любой погони — и пропасть без вести и следа. Все это знали, так как на трофейных картах болота обозначались, как трудно — или вовсе непроходимые. И всё-таки очевидно придётся рискнуть… Сашка нарисовал на земле круг и провёл пальцем по его краю, сделав левой рукой винтообразное движение. Горька кивнул и отставил большой палец. Он понял план друга — дойти до края борота и "выкрутиться" из окружения по самой кромке.