Синхронное мотание головами и очередная борцовская схватка с весёлым сопением и пыхтением.
— У вас командира можно из-под носа украсть, — обвиняюще заявил Горька. — Нет, но где ж он может быть? — он сплюнул иголку и запустил пальцы за ремень. — Что, совсем никто его не видел?! — обратился Горька уже ко всем сразу.
Отрицательное мычание, мотание головами и вяканье разной степени внятности показали, что: а.) Сашку никто не видел; б.) тёплый и тихий вечерок окончательно расслабил грозных Лесных Псов.
— А об ужине кто-нибудь думает? — продолжал приставать Горька к народу.
— Да что о нём думать-то? — лениво ответила сверху Люська. — Дюжину банок консервов можно за минуту открыть, а Мирко всё равно до утра не вернётся, значит, свежего мяса не будет…
— Кстати, мы давно не охотились… — Дик удобней устроился рядом с Машкой — и молчание перешло в вялотекущую дискуссию об охоте.
Горька, вздохнув в третий раз, махнул рукой на друзей и отправился наконец на поиски Сашки.
Он прошёлся до реки и постоял на причале, бросая в воду камешки. По бульканью и кругам определил, что на середине река мельче, чем у берегов: всего метра полтора. Однако, это никак не помогло в поисках — и Горька вернулся на берег.
Обойдя по берегу и развалинам крепость, Горька оказался перед болотом, в которое превратилась одна из проток, когда-то игравшая роль части оборонительных рубежей. Дальше начинались густющие заросли багульника; на моховых кочках зрела клюква — у Горьки приятно свело скулы при одном воспоминании о её вкусе. Сашка там, что ли? Клюкву ест?
— Кого-то ищешь?
Горька обернулся и покачал головой. Сашка сидел в нише, образованной выпавшим их стены блоком, поставив на него ноги и скрестив руки на груди.
— Лицо у вас такое, мой король,
— сказал Горька серьёзно,
— Как будто нету в этой жизни больше
Ни радости, ни счастья, ни надежды.
В чём дело? Мне откройтесь —
Глядишь, и вам немного полегчает!
Случилось что?
Дурной приснился сон?
Любимый пёс подох?
Крича и воя, в рог трубя,
Промчались нынче тут,
Над замком нашим?
Сашка невольно улыбнулся:
— Пустяк, Джифро.
Клянусь, в порядке всё, — отвечал он словами из той же пьесы[62]. — Ты что, меня искал?
— Да вроде того, — Горька прошёлся по плите и указал на место напротив Сашки. — Сяду?
— Садись… Всё беспокоишься обо мне? — Сашка вытянул ноги. — Ты ещё в детстве за мной присматривал. Помнишь, как моя мама просила тебя — младшего! — приглядеть за мной?
— Плохо помню, — признался Горька. — Да и ты с тех пор сильно изменился. Сейчас-то ты едва ли нуждаешься в опеке.