Худшие опасения подтвердились: Ах Пуч был на месте. Индейцы даже не открывали его мешок.
Пришлось задрать вверх подбородок, чтобы сдержать слезы. Индейцы такое проявление слабости вряд ли бы поняли. Он сдержанно поблагодарил своих спасителей и еще раз спросил о Сан-Педро.
— Сан-Педро далеко. Надо ждать. Ты не дойти, — твердо сказал индеец.
Старуха дала ему какой-то пахучий отвар из глиняной плошки, и он снова уснул.
Николай стоял в номере дешевого отеля «Белиз» и смотрел в зеркало. За последние месяцы он постарел на несколько лет. Осунувшееся желтоватое лицо, седина в волосах, мелкие шрамы у виска, глубокие складки в уголках рта. Потухший взгляд.
Он устало опустился на жесткий гостиничный стул. Больше месяца он провел в индейской деревне. Старая Танкацу выхаживала его как младенца.
Когда он достаточно окреп и индейцы согласились вывести его из леса, она подошла к нему, положила ему на плечи загорелые почти до черноты руки и сказала:
— На тебе печать бога смерти. Служи ему или умрешь в муках. — Тацкат, молодой индеец, ее внук, перевел. Потом старуха наклонила к себе его голову и скрипучим шепотом добавила по-английски: — Ах Пуч. Береги.
Николай отшатнулся в ужасе. Но старуха уже зашаркала прочь босыми черными ступнями.
И вот теперь он сидел в номере отеля и ждал корабль в Соединенные Штаты. Корабль шел в Саванну. Николаю было все равно. Денег у него едва хватило на дорогу. О продаже Ах Пуча теперь не могло быть и речи.
За время плавания он надеялся достаточно окрепнуть, чтобы по прибытии в Штаты наняться матросом на корабль, идущий в Европу. Как никогда Николая тянуло на родину. Прочь от опостылевших джунглей, от влажной жары, от английской речи — от всего чужого.
За окном лило не переставая, и это была еще одна причина спешить с отъездом. В сезон дождей в Лубаантуне делать нечего, и Митчелл-Хеджес мог появиться в Белизе в любую минуту. Николаю хотелось избежать встречи. Было стыдно взглянуть в глаза товарищам, а еще он опасался, что Митчелл-Хеджес заявит в полицию. О дальнейшем не хотелось и думать. Оставалось считать часы до отхода корабля и глядеть сквозь серую завесу струй на пристань.
Николаю повезло: с Митчелл-Хеджесом они не встретились.
Пароход был небольшим, грязным, помимо двух пассажирских палуб, здесь имелся грузовой трюм. Публика подобралась разношерстная. Мелкие коммивояжеры, служащие компаний, у которых есть отделения в Британском Гондурасе, ревизоры американских банков, парочка артистов, инженер, едущий в отпуск с семьей. Первого класса на пароходе не было.