И хотя очень хотелось, я не пыталась вызнать прошлое Дани До прихода в Пустомь. Решила сначала Анельку поспрашивать. Интуиция подсказывала, что от самого помощника Рамона получу только размытые и общие ответы, без деталей. А вот почему… Да ну их в баню, тайны эти. Хочу две недели наслаждаться жизнью и буду!
Разобравшись с моим сеном, отправились обратно в деревню – пора ужин готовить, Рамон скоро вернётся. Данилина ладонь удобно устроилась на моей талии, но я не возмущалась. Хотелось жмуриться, как довольной кошке, и чуть ли не мурлыкать. Вот интересно, и откуда у меня внутри странное ощущение, что происходящее правильно, а? Никаких угрызений совести и в помине нет…
Ужином к моему удивлению занялся Данила: жареная с луком картошка и холодная грудинка домашнего копчения пошли на «ура», а уж квашеная капуста вообще вне конкуренции. Налопавшись, как пеликан, я сыто отвалилась от стола, с сожалением глядя на еще внушительную горку любимого лакомства в тарелке. Хочу но не могу… Даня усмехнулся, покосившись на меня.
— Деточка, ты же лопнешь, — обронил он, и я чуть не подпрыгнула на лавке.
откуда знает известный слоган из рекламы моего мира?! Чуть прищурилась, испытующе глянув в эти весело блестевшие, безмятежные глаза.
— Что такое? – на лице блондина отразилось лёгкое недоумение. Вроде искреннее. — Не лопнешь, Лин?
Всё-таки паранойя. Фраза, как фраза, действительно, любой может ляпнуть.
— Лопну, - со вздохом призналась и с некоторым трудом встала из-за стола. — Но очень уж люблю и картошку, и капусту…
Конечно, мы снова пошли гулять, только я захватила гитару. Даня удивился, когда узнал, что умею играть, и, устроившись на скамейке почти у окраины деревни, с удовольствием продемонстрировала, что весьма неплохо это делаю. Правда, не рискнула пока петь любимые песни из родного мира, ограничилась вольными фантазиями всяких мелодий и парой-тройкой произведений местного фольклора. Язык, на котором разговаривали в Ольветте, сильно отличается от русского, и английского тоже. Даня слушал, чуть согнув и обхватив руками колено, и не сводил с меня задумчивого взгляда, а я тихо млела от его близости.
Потом мы снова целовались, и я подметила, что Данила не торопится руки распускать, несмотря на то, что согласилась стать его девушкой. Он гладил мои волосы, плечи, спину, но не пытался залезть под рубашку, или как-то перейти к более решительным действиям. Меня такой факт скорее удивлял, чем задевал, а потом вспомнила, что как бы являюсь местной, и тем более городской. Может, в деревне-то нравы посвободнее, но, по ходу, Даня очень боялся обидеть или напугать. Эм, вот весело, если он еще и девственницей меня считает. Едва не захихикала самым неприличным образом, прервав восхитительно сладкий поцелуй. В общем, всё складывалось удивительно волшебным образом…