— Слушай, ты совсем на взводе, — покачала головой Симона. — Может, мне заказать тебе джина?
— Нет уж, на сегодня плохого хватит. Я, наверное, пойду к Феньке. Пора уж домой.
— Не расстраивайся, все образуется, — напоследок попыталась утешить подруга.
— Конечно, ведь в следующей гонке я одолею Донга, — хмыкнула я и попрощалась.
В загон зашла в полной уверенности, что никаких сюрпризов уже не будет. Добрела до стойла Феньки, погладила дракона и вдруг услышала за своей спиной странное копошение.
Обернулась и во все глаза уставила на Донга, скармливающего хлеб темному дракону.
К-как?! Он же только что обнимался с Селеной!
Мы с Фенькой переглянулись. Не знаю, понял ли питомец ход моих мыслей, но, когда я решительно повернулась к чужому стойлу, неодобрительно засопел.
— Спасибо, что спас мне жизнь, — низким голосом поблагодарила своего злейшего врага. — Но, будь добр, не распространяйся об этом.
Надеюсь, это прозвучало грозно.
— Я уже забыл, — не глядя на меня, просипел в ответ мужчина.
— Это не просьба, — важно сказала я. — Ты никому не скажешь об этом инциденте, а я сохраню твою тайну.
Вот тут мужчина напрягся. Медленно повернул голову и непонимающе посмотрел на меня одним глазом.
— Какую тайну? — сделал он вид, что не понял.
— У тебя не повреждены голосовые связки. — И прежде, чем он спросил: «С чего ты взял?» — я добавила: — Ты орал, как девчонка.
Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, надменно провела пальцами по усам и повернулась к своему дракону.
Домой вернулась благополучно.
Наутро нервы немного успокоились, ужас от пережитого теперь походил на страшный сон. А может, в какой-то мере так и было. Джон Рут казался нереальным персонажем, темной стороной меня, которая проявлялась словно бы в отместку за ту Мариту, которая всегда старалась стать прилежной леди.
Как бы то ни было, Марита Хорвин, а теперь уже Бёме — это не настоящая я. Но Джон Рут тоже не я. Иногда мне казалось, что настоящей меня не существует. Днем приходилось сдерживать свои эмоции, быть вежливой, любезной, приветливой, внимательной, соблюдать правила этикета и носить только ту одежду, которая подобает герцогине. Вечером же все демоны, которых я подавляла в себе днем, вырывались наружу. И появлялся Джон Рут, не боявшийся грубых слов, жестоких действий и готовый пойти на все ради победы.
Которая же из этих двух личностей — я? Настоящая я?
Вставать утром мне вновь помогала незнакомая служанка. Это уже начинало пугать: почему бы не выделить мне одну личную камеристку и не дергать остальных девушек? Этой вот явно недоставало опыта для утренних сборов герцогини. Она смущалась, все время опускала глаза и не могла связать двух слов, когда я спрашивала ее про цвет платья. В итоге пришлось просто приказать приготовить мне ванну и, пока меня не будет, заправить постель (может, мое отсутствие ее успокоит?).